Запретить ваххабизм

 

Под ваххабизмом в современной России обычно понимается совокупность агрессивных и нетрадиционных для России ветвей ислама. Это определение является скорее политическим, чем богословским, но в данном случае именно политическая сторона дела особенно важна, как с точки зрения мотивации адептов течения, так и с точки зрения опасности, которую оно представляет для государства. К такому выводу пришли эксперты Института национальной стратегии.

 

«Есть феномен, который мы либо недооцениваем, либо понимаем упрощенно. Это феномен радикального политического исламизма в России, - говорит руководитель Института национальной стратегии Михаил Ремизов. - Ваххабизм, радикальный политический исламизм как более широкое понятие стали антироссийской интегральной протестной идеологией, которая притягивает к себе достаточно мощную энергетику, прежде всего, в мусульманских регионах, в регионах традиционного распространения ислама. Мы не можем относиться к этому спокойно, снисходительно, хотя бы потому, что видим, что происходит в мусульманских регионах Северной Африки, на Ближнем и Среднем Востоке. Было бы слишком беспечно считать, что тенденция обойдет стороной Россию. Наши территории традиционного распространения ислама и компактного проживания мусульманских народов находятся в этом плане в очень серьезной зоне риска, тем более что есть некоторые структурные сходства с регионами, где происходила «арабская весна» – например, большое количество молодых безработных мужчин, активная экспансия исламизма в криминальном сообществе. Формируются лобби среди бюрократии, среди лиц, принимающих решения – на разных уровнях, в основном в среднем, низовом, но иногда и на верхнем уровне можно заметить признаки покровительства исламизму».

 

Ремизов считает необходимым исключить возможность покровительства радикальному политическому исламизму в верхах, на уровне высшей государственной бюрократии, на уровне религиозного духовенства, изменить миграционную политику: «Долгосрочным фактором риска распространения радикальных идеологий на исламской почве является массовая миграция в Россию, потому что среда иммигрантов является прекрасной средой для распространения такого рода течений и движений. Это люди обездоленные, это люди, которые испытывают солидарность друг к другу в силу положения, в котором они оказались».

 

Говоря о факторе присутствия русских в национальных республиках, Ремизов заявил, что оно равнозначно присутствию российской государственности: «Если русские уходят, стратегически уходит и российская государственность». Кроме того, по его мнению, важной проблемой сегодня становится экспансия клановой экономики с Северного Кавказа в приграничные регионы -в Ставрополье, в Краснодарский край, в Ростовскую область, в Астраханскую область: «Эта экспансия вредит и республикам Северного Кавказа, и русским областям». 

 

Директор Правозащитного центра Всемирного русского народного собора Роман Силантьев со ссылкой на главу ФСБ замтели, что «террористическая география расширяется, захватывая Сибирь, Дальний Восток, Урал. В этом году были зафиксированы первые столкновения в Ямало-Ненецком автономном округе, а в прошлом году Татарстан уже окончательно был внесен в зону повышенной террористической активности. Но в России есть регион, в котором эту проблему по большей части решили. Это Чечня. Рамзан Кадыров сразу сказал, что террорист – это ваххабит, а ваххабит – это террорист. Считается, что террористы не имеют вероисповедания. Но сточки зрения Кадырова, имеют. И я в общем-то с ним согласен, поскольку национальный состав там весьма разнообразен, а вот состав религиозный у террористов совершенно не разнообразен. Конечно, без запрета ваххабизма проблему эту решить не удастся. Даже запрет ваххабизма не гарантирует ее быстрого решения, но дает хотя бы какие-то для этого возможности».

 

По данным Силантьева, «есть очень мощное лобби, которое резко возражает против любой попытки дать определение, что такое ваххабизм. Но чтобы ваххабизм запретить, надо дать определение. Многие чиновники боятся бороться с ваххабизмом. Кто-то боится по причине физической, кто-то боятся за бизнес-интересы. Они боятся, что война с теми же террористами сорвет какие-то мифические транши из Саудовской Аравии и Катара, сделает невозможным проведение каких-то мероприятий, открытие каких-то курортов».