Кавказские дни Банин -4

Продолжение. Начало см. Кавказские дни Банин

Полгода Асадуллаевы провели в иранском городе Анзали, а потом переехали в Решт - небольшой, невзрачный городок. Не успели они обустроиться в Реште, как местные патриоты под предводительством Кучук-хана подняли бунт против англичан, и началась война. Патриоты-националисты носили длинные бороды, которые поклялись не стричь, пока не изгонят со своей земли агрессора. Город бомбили аэропланы, на улицах шла стрельба. В Иране принято ходить закутанными с головы до пят в чадру, бакинские дети прогресса, ее никогда не носили, а потому и не могли никак приладить к себе. Полагалось прикрывать краем чадры лицо так, чтобы виднелись только глаза. В Баку эти покрывала были, но по крайней мере, цветными. Но в Иране, все носили черную чадру, и Умм эль-Бану казалось, повсюду гуляют стаи ворон. Другой головной болью Асадуллаевых был необходимость скрывать тот факт, что Амина была сунниткой. В Азербайджане, как и в Иране, исповедуют ислам шиитского толка, но там никогда не приходилось скрывать принадлежность к суннитам, как какую-то порочную болезнь.

Наконец, Асадуллаевы узнали, что турки-османы заняли Баку и навели порядок, практически ежедневно устраивали казни, вешая преступников и мародеров. В одном из городских парков была установлена виселица, на которой ветер раскачивал тела казненных, в устрашение прочим. Такая мера давала хорошие результаты: очень скоро прекратились разбои, грабежи и прочие преступления. В городе были полностью восстановлены порядок и покой. Прибывшие на Кавказ турки, не преминули наказать армян. И в очередной раз простой народ стал жертвой разбушевавшихся националистов. Соседей-армян, которые прятали Асадуллаевых от погромов, к счастью, никто не тронул. 

В скором времени турецкую оккупацию сменила английская. Турция, будучи в союзе с Германией, потерпела поражение и отступила. Победители-англичане потянулись на запах нефти и по-хозяйски устроились в богатом нефтеносном краю. Дом Асадуллаевых стал местом встреч английских офицеров. Баку стремительно менялся, вновь втягиваясь в европейский образ жизни. Отец увлекся политикой. Везде говорили и думали только о свободе, независимости, процветании Азербайджана, Армении, Карелии, Туркестана…

Вскоре и англичане покинули Кавказ, а чудесный город минаретов и нефтяных вышек Баку стал столицей независимой Азербайджанской республики. Был создан парламент новой республики, а количество партий чуть ли не приравнивалось числу депутатов парламента. Республика стала создавать и собственную армию, в которую призывались юноши, никогда не державшие в руках оружия. Произносились парадные речи, полные патриотизма и восторга. В Женеву была послана группа представителей, Республика и ее права были официально признаны. Новая Азербайджанская управлялась Кабинетом министров, избрала президента. Отец был назначен министром торговли. Отныне дом Асадуллаевых охраняли два солдата. Отец носил широкую желтую ленту, не снимая ее до самого падения Независимого Азербайджана. 

«Баку стал националистическим, и даже несколько шовинистическим городом. Собственно, столица нового независимого государства и должна быть таковой», - пишет Банин. Одни партии делали упор на традиции, другие требовали «равенства и эмансипации». Последние были сторонниками женской образованности и участия женщин в общественной жизни. И вправду, порой мужеподобная Дездемона, которую в театре играл мужчина, вызывала, мягко говоря, недоумение: в те времена женские роли в театрах исполняли мужчины. Можно представить, как нелепо выглядели такие «женщины» в париках и накладных бюстах.

В молодой столице кипела и бурлила жизнь. Здесь было много россиян, покинувших объятую революцией родину, чтобы переждать смутное время. Они были уверены, что скоро все кончится, большевики покинут сцену, и каждый займется своим делом. Дожидаясь этого, люди брали взаймы. Развлекались и были беспечны. Приемы в доме Асадуллаевых стали бесконечными. Девочки постоянно коллективно влюблялись то в русcкого музыканта, то юношу из Прибалтики, то в шведского инженера, то в русского полковника. А тем временем ползли слухи, что после завершения гражданской войны в России, Кавказ будет захвачен большевиками. Амина с маленьким сыном и двумя сестрами уехала в Париж, а дедушка Муса умер, оставив своим четырем внучкам огромное богатство. Оно было ощутимым, даже на фоне достояния десятков бакинских миллионеров.

Так в 13 лет Умм эль-Бану стала обладательницей несметных богатств. Но обладала они ими всего несколько дней – до тех пор пока ранним утром бакинцев не разбудили звуки «Интернационала», доносившегося с улиц. В полночь революционный бронепоезд пересек границы независимой Азербайджанской республики и привез на вокзал спящего города солдат Одиннадцатой Красной армии. Так, без единого выстрела, Национальная армия Азербайджана сдала свои позиции. Республика пала. Красная армия, захватив Азербайджан, вернула его в лоно Российской империи, облаченной в новое советское идеологическое платье.

Капитализм рухнул. Отец был в растерянности. Никто не хотел верить в свою нищету. Те, кто рассчитывал на создание мистической Мусульманской империи, осознал несбыточность своих надежд. Отец не выходил из дома, опасаясь за свою жизнь. Желтая лента министра была заброшена в ящик шкафа, караульные у дверей были сняты. Не осталось ни парламента, ни депутатов. Отец не перевел свои вклады в зарубежные банки, своевременно не уехал из Баку, обманувшись должностью министра недолговечной республики. Пока отец терзался мыслями о своей недальновидности, его арестовали. Министр, богатый человек, руководитель оппозиционной партии, не мог остаться вне поля зрения новой власти. В бакинский дом Асадуллаевых нагрянула с проверкой комиссия. Осмотрев дом, члены комиссии решили, что он слишком велик для одной семьи. В тот же день к ним подселили семью комиссара и его сослуживцев. 

Одновременно в загородный дом Асадуллаевых приехала «комиссия по организации домов отдыха», решившая конфисковать половину комнат, отдав их под нужды санатория. Члены комиссии вели себя корректно, уверяя, что хозяева должны гордиться тем, что в их доме будут отдыхать и поправлять свое здоровье пролетарии. «В моем доме будут жить русские? Есть свинину, пить водку, хозяйничать здесь? Уж не они ли арестовали моего сына?! Не позволю! Скорее умру!», - возмущалась бабушка. Но она не умерла, а дом разделили на две равные части. 10 комнат оставили хозяевам, остальное отдали революционерам. Были среди них вечно ссыльные старые идеологи, учителя с горящими глазами коммунистических фанатиков, поэт-украинец, кашляющий после чтения стихов, комиссарская жена, уставшая от злоключений мужа…