Кавказские дни Банин -2

Продолжение. Начало см. Кавказские дни Банин -1

Население Баку было смешанным: были здесь и русские, и армяне, и грузины, и европейцы. Население же деревень составляли исключительно мусульмане. Плохой русский язык старших, немецкий, на котором общалась фройляйн Анна – все это создавало странное языковое смешение. Но сказки Умм эль-Бану слушала, конечно, на азербайджанском языке. По сто раз переслушивала она сказочные любовные истории Ахмеда и Сурайи или Мохаммеда и Лейлы. Красивые легенды о любви всегда начинались словами: «Когда еще не было никого, кроме Бога, жили-были…»

Озвучивать их приглашали специально обученных сказительниц. Бабушка внучек сказками обычно не баловала. «Ее жизнь была продолжением мусульманской истории, возникшей с рождением ислама. Значит, и возрастная разница между нами исчислялась не десятилетиями, а четырнадцатью веками хиджры», - пишет Банин. Бабушка категорически отвергала европейскую культуру, не знала русского языка, в ее представлении русские были захватчиками, губителями национальных традиций. Мало того, что муж покинул ее, женившись на русской женщине, так еще и дочери, воспитанные на лоне ислама, выйдя замуж, перестали носить чадру, переоделись в европейские платья, стали говорить на каком-то диком смешении азербайджанского и русского языков. Сыновья, получив по настоянию отца образование в лицеях, попутешествовав по миру, перестали придерживаться строгих канонов веры, соблюдая ее лишь на облегченном, бытовом уровне. Открытые в Баку богатейшие нефтяные залежи ускорили развитие и преображение мусульманского населения Кавказа. Нефть стимулировала обогащение и прогресс, и все стремились приобщиться к «культурной жизни», используя любую возможность. 

Отец Умм эль-Бану Мирза Асадуллаев, перепоручив дочерей фройляйн Анне, все меньше времени уделял семье. Он часто путешествовал, был в разъездах. Отец, как старший сын в семье, возглавлял семейный бизнес: нефтяные фирмы на берегах Каспия и Волги, московские, варшавские и прочие филиалы самых разных предприятий. Вдохновленный прогрессом, отец намеревался еще более расширить производство и хозяйственную деятельность. Особенно ему нравился Берлин. Германия в канун Первой мировой представляла для азербайджанцев немалый интерес. Из Германии в Баку привозили автомобили, прислугу, служащих, пианино и даже моду носить усы «а-ля Вильгельм». Отец, возвращаясь из немецких поездок, наряду с многочисленными подарками, привозил оттуда по-новому подстриженные и завитые усы. В те времена Вильгельм II объявил себя защитником турок и мусульман. Азербайджанцы, будучи сродни туркам, питали к немцам те же симпатии. Это было взаимно.

Исходящие злобой и завистью из-за наследства, дядьки обзывали отца разбойником, жуликом, мерзавцем. В их глазах он представал вором и интриганом. Вот так и прошли в судебных тяжбах долгие годы. Однако Мирза Асадуллаев был не только богат, но молод и красив. Желающих стать его женой или заполучить в любовники было хоть отбавляй. Он частенько испытывавший любовные приключения, но жениться не спешил. А среди родни холостяцкая жизнь считалась гораздо непристойнее для мужчины, чем многоженство. Многочисленных кандидаток, предлагаемых родней в жены, Мирза отклонял. Он решил избрать себе «культурную» спутницу жизни. Но женщины, которые нравились ему, не нравились бабушке. Его европейских избранниц она называла «сучьими детьми» и считала непристойным жениться на иноверках. У бабушки был на то основания: когда-то собственный муж бросил ее, женившись на русской девице с сомнительным прошлым и дурной репутацией, и с тех пор дед жил в Москве, в доме, переполненном иконами. 

Наконец, отец женился на осетинке Амине (в других источниках ее называют Тамарой), дочери инспектора на железной дороге. Первая жена инспектора, мать Амины умерла. Он был женат вторично, на еврейке. Узнав об этом, бабушка рассудительно произнесла: «Что ж, евреи – хороший народ, достойный. Во всяком случае, гораздо лучше «нечистых» христиан». Еще выяснилось, что в 20 лет Амина вышла замуж за какого-то волжского мусульманина, но через шесть месяцев развелась и вернулась к своему папе-инженеру и его жене-еврейке. Так или иначе вскоре она встретила Мирзу Асадуллаева и приехала в Баку. 

Из последней поездки в Париж Амина привезла множество музыкальных записей и книг. Так Умм эль-Бану узнала о Равеле и Дебюсси, познакомилась и с духом французской литературы и заинтересовалась культурой Франции. Француженка Мари Сарман стала обучать ее языку, и однажды, внимательно изучая девочку взглядом, сказала: «Ты будешь знаменитой!». Одновременно была приглашена преподавательница из Англии, обучавшая дочерей миллионера языку Шекспира и английскому этикету, но английский Умм эль-Бану не любила.

По требованию Амины отец приобрел два автомобиля «Мерседес-бенц». Купить их оказалось не самым сложным. Гораздо труднее ими управлять. Баку был не так велик, а большому автомобилю просто негде было развернуться. Потому мало у кого возникало желание покупать эти дорогие и неоправдывающие себя в местных условиях «чудеса техники». Выезды за город были редки и малоинтересны. Асадуллаевы ездили на нефтяные промыслы «Биби-Эйбат». Пустынный берег, утыканный нефтяными вышками, шум морских волн и ветра – такой пейзаж вызывал меланхолические настроения.