Легенда века. Николай Байбаков -1
Читать на сайте Вестник КавказаВ марте исполняется пять лет со дня смерти легендарного бакинца, стоявшего у истоков советской нефтяной и газовой промышленности, рекордсмена активной работы в правительстве СССР Николая Байбакова. Его трудовой стаж - от инженера-нефтяника до зампреда Совета министров СССР и главы Госплана – 70 лет, из которых 40 лет - работа в высших государственных органах.
Отец Николая Байбакова работал в белорусских кузнечных цехах, пока не попал в колыбель нефтяной промышленности Баку, где устроился на работу в компанию «Братья Нобель». Позднее Байбаков говорил, что именно рабочий Баку воспитал его и дал путевку в жизнь. Он рос я с трудовой советской верой в прекрасное будущее своей страны, зная, что его город и окружающие его нефтяные промыслы — кладезь огромных богатств, которые должны обеспечить это будущее.
В 1928 году Байбаков к великой радости отца стал студентом Бакинского политехнического института, самого престижного вуза республики. Тогда это было самой заветной мечтой многих бакинских мальчишек, твердо усвоивших формулу индустриализации: «Нефть — это кровь индустрии, а значит, и самой жизни»». После лекций студенты отправлялись на промысел, где своими глазами могли посмотреть и пощупать то, о чем слышали в вузовских аудиториях.
В то время как раз шло техническое перевооружение нефтяной промышленности, началось освоение перспективной «подкирмановской нефтяной свиты» в Балаханах. Байбаков стал инженером на Ленинском промысле, где разработал метод закачки цемента в водяной пласт под высоким давлением. Теперь все нефтяники называют его «методом Байбакова». В 1935 году инженерные фантазии молодого нефтяника были прерваны призывом на военную службу. Байбакова отправили на Дальний Восток, где он служил в артиллерийском полку сначала рядовым красноармейцем, а затем получил звание командира. Артиллерия тогда полка базировалась на конской тяге. На каждую пушку приходилось по шесть лошадей. Лошади были терпеливы и доверчивы, отчего тяжелая служба — воинские учения, ночные дозоры, походы через тайгу в 30—40-градусные морозы — казалась красноармейцам легче. Там Байбаков и стал заправским наездником.
Отслужив, Байбаков вернулся в родной Баку, где практически сразу стал работать заведующим промыслом, но уже через несколько месяцев его перевели на должность главного инженера треста «Лениннефть», а потом назначили управляющим этим трестом. С этой должности и начался его небывалый карьерный взлет. В 1938 году на всесоюзном совещании нефтяников под председательством Кагановича речь зашла о путях увеличения добычи нефти. Выступивший на совещании Байбаков рассказал как внедрение новой техники способствует росту добычи углеводородов и о том, что тормозит работу. Каганович был впечатлен и вскоре назначил Байбакова созданного объединения «Востокнефтедобыча» в Куйбышеве. Речь шла о создании стратегического нефтедобывающего района между Волгой и Уралом — «второго Баку». Там уже работали опытные буровики из Баку и Грозного, которые пробурили первые скважины и получили первые фонтаны нефти. Но Байбаков проработал там совсем недолго.
В 1939 году в Наркомате топливной промышленности было образовано Главное управление по добыче нефти в восточных районах страны, и Байбаков был назначен начальником этого Главка, а уже через год его утвердили заместителем наркома топливной промышленности под началом Кагановича. По признанию Байбакова, «железный нарком» толком не знал нефтяное дело, поверхностно оценивал его проблемы, нередко игнорировал мнения профессионалов. Вероятно, именно поэтому на совещание в Кремль с докладом об обеспечении народного хозяйства и армии горючим в связи с нарастанием военной угрозы отправился зам.наркома. Сталин и Байбаков очень понравились друг другу. Сталинская конкретность и мгновенный переход от слов к делу окрылили Байбакова. «Я до сих пор не скрываю того, что был в числе тех, кто учился у Сталина, считая, что его ясный и решительный стиль должен быть присущ руководителям любого ранга. Где бы я ни работал и при Сталине, и после него, я, следуя его примеру, всегда в меру своих сил старался внимательно выслушать каждого, с кем работал, искать истину в сопоставлении различных мнений, добиваться искренности и прямоты каждого личного мнения, но, прежде всего, искать доступные, реальные пути выполнения поставленных задач», - писал потом Байбаков.
Перед войной рабочие дни были расписаны буквально по минутам, и все равно времени не хватало. День сливался с ночью и ни о какой личной жизни, казалось, речи идти не могло. Знакомство с судьбой 30-летнего Байбакова оказалось случайным. В комнату отдыха, где обедал зам.наркома вошла новый работник Наркомата девушка Клава. Окончив инженерно-экономический институт, она работала референтом по строительству и принесла на подпись срочный документ. Молодые люди начали встречаться, и вскоре Байбаков сказал: «Вот что Клава. Нет у меня времени на ухаживания. Если я тебе нравлюсь, то вот моя рука. А если нет — прогони меня сейчас же». На другой день молодые расписались в ЗАГСе. Они прожили вместе 43 года.
Продолжение следует
Отец Николая Байбакова работал в белорусских кузнечных цехах, пока не попал в колыбель нефтяной промышленности Баку, где устроился на работу в компанию «Братья Нобель». Позднее Байбаков говорил, что именно рабочий Баку воспитал его и дал путевку в жизнь. Он рос я с трудовой советской верой в прекрасное будущее своей страны, зная, что его город и окружающие его нефтяные промыслы — кладезь огромных богатств, которые должны обеспечить это будущее.
В 1928 году Байбаков к великой радости отца стал студентом Бакинского политехнического института, самого престижного вуза республики. Тогда это было самой заветной мечтой многих бакинских мальчишек, твердо усвоивших формулу индустриализации: «Нефть — это кровь индустрии, а значит, и самой жизни»». После лекций студенты отправлялись на промысел, где своими глазами могли посмотреть и пощупать то, о чем слышали в вузовских аудиториях.
В то время как раз шло техническое перевооружение нефтяной промышленности, началось освоение перспективной «подкирмановской нефтяной свиты» в Балаханах. Байбаков стал инженером на Ленинском промысле, где разработал метод закачки цемента в водяной пласт под высоким давлением. Теперь все нефтяники называют его «методом Байбакова». В 1935 году инженерные фантазии молодого нефтяника были прерваны призывом на военную службу. Байбакова отправили на Дальний Восток, где он служил в артиллерийском полку сначала рядовым красноармейцем, а затем получил звание командира. Артиллерия тогда полка базировалась на конской тяге. На каждую пушку приходилось по шесть лошадей. Лошади были терпеливы и доверчивы, отчего тяжелая служба — воинские учения, ночные дозоры, походы через тайгу в 30—40-градусные морозы — казалась красноармейцам легче. Там Байбаков и стал заправским наездником.
Отслужив, Байбаков вернулся в родной Баку, где практически сразу стал работать заведующим промыслом, но уже через несколько месяцев его перевели на должность главного инженера треста «Лениннефть», а потом назначили управляющим этим трестом. С этой должности и начался его небывалый карьерный взлет. В 1938 году на всесоюзном совещании нефтяников под председательством Кагановича речь зашла о путях увеличения добычи нефти. Выступивший на совещании Байбаков рассказал как внедрение новой техники способствует росту добычи углеводородов и о том, что тормозит работу. Каганович был впечатлен и вскоре назначил Байбакова созданного объединения «Востокнефтедобыча» в Куйбышеве. Речь шла о создании стратегического нефтедобывающего района между Волгой и Уралом — «второго Баку». Там уже работали опытные буровики из Баку и Грозного, которые пробурили первые скважины и получили первые фонтаны нефти. Но Байбаков проработал там совсем недолго.
В 1939 году в Наркомате топливной промышленности было образовано Главное управление по добыче нефти в восточных районах страны, и Байбаков был назначен начальником этого Главка, а уже через год его утвердили заместителем наркома топливной промышленности под началом Кагановича. По признанию Байбакова, «железный нарком» толком не знал нефтяное дело, поверхностно оценивал его проблемы, нередко игнорировал мнения профессионалов. Вероятно, именно поэтому на совещание в Кремль с докладом об обеспечении народного хозяйства и армии горючим в связи с нарастанием военной угрозы отправился зам.наркома. Сталин и Байбаков очень понравились друг другу. Сталинская конкретность и мгновенный переход от слов к делу окрылили Байбакова. «Я до сих пор не скрываю того, что был в числе тех, кто учился у Сталина, считая, что его ясный и решительный стиль должен быть присущ руководителям любого ранга. Где бы я ни работал и при Сталине, и после него, я, следуя его примеру, всегда в меру своих сил старался внимательно выслушать каждого, с кем работал, искать истину в сопоставлении различных мнений, добиваться искренности и прямоты каждого личного мнения, но, прежде всего, искать доступные, реальные пути выполнения поставленных задач», - писал потом Байбаков.
Перед войной рабочие дни были расписаны буквально по минутам, и все равно времени не хватало. День сливался с ночью и ни о какой личной жизни, казалось, речи идти не могло. Знакомство с судьбой 30-летнего Байбакова оказалось случайным. В комнату отдыха, где обедал зам.наркома вошла новый работник Наркомата девушка Клава. Окончив инженерно-экономический институт, она работала референтом по строительству и принесла на подпись срочный документ. Молодые люди начали встречаться, и вскоре Байбаков сказал: «Вот что Клава. Нет у меня времени на ухаживания. Если я тебе нравлюсь, то вот моя рука. А если нет — прогони меня сейчас же». На другой день молодые расписались в ЗАГСе. Они прожили вместе 43 года.
Продолжение следует