Сирийские и египетские перспективы

Как считает старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Владимир Сажин, «положение в Египте довольно неустойчиво, и перспективы туманны. Хотя военные немного отступили, но они не сдали позиций совсем. И мне кажется, они их не сдадут до последнего момента. В Египте может образоваться своеобразное двоевластие. Здесь еще надо иметь в виду внешние факторы, потому что Египет не подвешен где-то в воздухе: там велико влияние и Соединенных Штатов, и Израиля. За время революционных событий, Египет потерял много денег, и у него, конечно, дефицит валюты и всего остального. Там, можно сказать, экономический кризис. Без внешней помощи Египет не сможет восстановиться в тех пределах, в которых он был до революции. Откуда брать ему помощь? Конечно, саудиты могут помочь, но все-таки главная и традиционная помощь идет из-за океана, из Соединенных Штатов. Роль Соединенных Штатов не только в экономике, но и как бы в надсмотре над внутренней политикой будет сохраняться. Я не говорю уже об Израиле.

Заявления, которые были сделаны иранским информационным агентством, - это в определенной степени провокация. Насколько я знаю, сейчас президент Египта собирается даже судиться с этим СМИ. Зачем это было сделано? Насчет установления египетско-иранских и ирано-египетских отношений говорили давно, еще при режиме Мубарака. Какие-то подвижки были, потом все сходило на нет. Сложно говорить о тесных отношениях между Египтом и Ираном. В ближайшее время такого не будет. Вполне возможно, что они установят отношения экономические, может, даже будут установлены отношения дипломатические, но для этого нужно время. А таких серьезных, союзнических отношений, которые Иран имеет, например, с Сирией, просто быть не может».

По мнению директора армянского Института Востоковедения Рубена Сафрастяна, «Египет находится в самом начале нового для себя пути, и основные вехи этого пути пока что просматриваются довольно туманно. Ннаблюдается стремление со стороны новоизбранного президента Мурси найти некий консенсус с высшим военным руководством Египта. Я согласен с той точкой зрения, которую высказал профессор Сажин, о том, что надо учитывать и внешний фактор фактор Соединенных Штатов, которые оказывают очень большую военную помощь Египту, больше 1 млрд дол. в год. Было сообщение о том, что президент Мурси не будет вмешиваться в военный бюджет. То есть военные получили гарантию, что та огромная помощь, которая поступает из Соединенных Штатов и частично оседает в карманах высшего военного руководства, будет поступать так же беспрепятственно. Тем самым сохраняется возможность для Соединенных Штатов непосредственно влиять на политическую ситуацию в Египте. Египет, я как тюрколог это говорю, может попытаться повторить в какой-то степени путь, который проходит Турция. Как мы видим, в Турции идет процесс постепенного перехода центра власти от военных кругов к гражданскому правительству. Можно предположить, что этим путем пойдет и Египет».

Как думает директор Института Кавказа Александр Искандарян, «привнесение элементов демократического выбора в исламских обществах привносит обязательный элемент исламизма, элемент политического ислама. Меня здесь интересуют каким образом будут складываться взаимоотношения «Братьев-мусульман» и салафитов. Однако Египет от нас несколько дальше - через Сирию и Израиль. Ситуация там неспокойная, но мне кажется, что Сирия этой ситуации может позавидовать. У Сирии все еще впереди, ситуация там чрезвычайно сложная, и я боюсь, что варианты нахождения консенсуса, попытки выработки некоторой модели, в которой могут различные стороны сирийского конфликта между собой общий язык, почти уже невозможны. Там, очевидно, может быть не очень благополучно. Сирию трудно сравнивать даже с такой страной, как Ливия. Ливия тоже страна расколотая, но в результате всей этой демократизации она просто распалась на три куска, и все. А в Сирии эти разделения происходят не по регионам, может, за исключением курдской части, а по каждой улице, по каждому или почти каждому поселку, по каждому городу. И вот то, что будет происходить в Сирии в случае волнений, более серьезных, чем сейчас (сейчас там фактически гражданская война), что будет происходить с алавитами, а это порядка 15% населения? Что будет происходить с христианами? Каким образом будут развиваться события? Сможет ли та сила, которая то ли формируется, то ли нет, каким-то образом управлять? Это серьезные вопросы. 

Не знаю, когда случится коллапс – скажем, 20 июля, после начала Рамадана, или через год. Но то, что власть там сильно делегитимизирована – это факт. То, что там существуют очень большие риски и опасности – это тоже для меня факт. Соответственно то, что будет в Сирии, будет очень похоже на гуманитарную катастрофу, причем не в переносном, а в прямом, первичном смысле этого слова. Для нас, для Армении, это чрезвычайно важно. Уже тысячи сирийцев, насколько я могу судить по прессе, да и по личным впечатлениям (сирийцев – в смысле, сирийских граждан, этнических армян) приезжают сюда, просят армянского гражданства. Есть люди, которые берут вид на жительство или просто приезжают. Уже на рынке жилья сирийский фактор начинает играть роль: люди, приезжающие из Сирии, покупают квартиры. Это все индикаторы того, что происходит там. Армянская община там, видимо, на сегодняшний день 50-60-тысячная, что для такой страны, как наша, очень серьезно.

Второе. Сирия – страна ключевая для своего региона. То, что происходит в Сирии, - это роль Турции в регионе, это роль Ирана в регионе, это Северный Ирак, курды и все, что с курдами связано. И вот такое переформатирование большого региона, от Туниса до Ирана, близкого к нашим границам, имеет огромное значение для моей страны, как, впрочем, и для России. Я боюсь, что повлиять на это, по крайней мере, Армении, не очень возможно, но следить за этим и пытаться адаптироваться к той реальности, которая просто может очень быстро начать меняться буквально в ближайшее время, - это острая необходимость. Такая тревожность если не по публике, то по людям, которые профессионально имеют отношение к этим сюжетам, конечно, видна».

Президент Института религии и политики, член Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте РФ Александр Игнатенко, придерживается мнения, что «происходящее в Сирии – война (где своими руками, где чужими) между двумя региональными державами – Саудовской Аравией и Ираном». По мнению Игнатенко, инициатором всего внутрисирийского, тем фактором, который привел к так называемой революции или народному восстанию, была Саудовская Аравия: «Они сами – Саудовская Аравия и Иран – не могут справиться, и притягивают к себе союзников, пытаются притянуть. Идеальным вариантом было бы для них, если бы там, на сирийской площадке, схлестнулись бы Россия, а еще лучше – Россия и Китай, с одной стороны, а с другой стороны – Соединенные Штаты и другие натовские государства. 

То, что произошло в Египте – в значительной степени произошло под влиянием аравийских монархий, Саудовской Аравии и Катара. Катар поддерживал «Братьев-мусульман», Саудовская Аравия поддерживала и продолжает поддерживать салафитов. И то, что «Братья-мусульмане», а особенно салафиты, взяли такое большое количество мест в парламенте, это результат того, что была внешняя поддержка. Кстати сказать, Саудовская Аравия готова оказывать Египту помощь значительно большую, чем США, но, естественно, на определенных условиях. Они сейчас смотрят на то, что происходит в Египте, влияют каким-то образом на то, что происходит в Египте, но денег в полном объеме пока не дают».