Эвакуировать ли соотечественников из Сирии

"Число граждан Российской Федерации в Сирии порядка 30 тысяч без учета их детей, их семей, которые имеют право на получение гражданства РФ", - заявил член Совета Федерации РФ Альберт Кажаров, выступая на слушаниях в Общественной палате, посвященных положению российских соотечественников в Сирии. В основном речь идет о россиянках, которые вышли замуж за сирийцев. В общей сложности вместе с детьми от таких смешанных браков численность граждан России в Сирии не менее 100 тысяч человек. Речь идет главным образом о адыгах, уехавших из родных мест в результате Кавказской войны. Делегация Совета Федерации, посетившая Сирию в марте этого года, встречалась там с гражданами РФ и российскими соотечественниками. Положение российских соотечественников в разных регионах Сирии, по словам Кажарова, разнится. Например, те из них, кто проживает в районе города Хомс, как и коренное сирийское население, потеряли имущество и документы.

В то же время Кажаров отметил, что за все время пребывания делегации РФ в Сирии только около 200 семей выразили желание экстренно переехать в Россию. «Ни один желающий на сегодняшний день, к нам обратившийся гражданин без внимания пока не остается и не останется. За исключением одного заявителя. К сожалению, он полный тезка какого-то террориста. Но когда разберутся, я надеюсь, и эту проблему мы решим. Хочу отдельно выразить благодарность региональным властям Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, которые заявили о том, что они в состоянии и готовы оказывать помощь. Так как я представляю Кабардино-Балкарию, могу сказать, на сегодняшний день ведется очень содержательная работа по приему, размещению граждан, помощь оказывается в оформлении документов. И силами бизнеса, общественных организаций этим людям оказывается материальная помощь, поддержка, подбираются земельные участки. Если после сегодняшнего обсуждения мы продвинемся в решении этой проблемы, я думаю, что вам будут благодарны десятки тысяч граждан. Что касается не раз звучащих в средствах массовой информации опасений о всяких опасностях, сложностях и так далее касательно наших соотечественников и Сирии, хочу заверить, у нас есть российский опыт – опыт Адыгеи, когда наши соотечественники переехали на территорию РФ, нет ни одного случая проявления криминала с их стороны. Они абсолютно законопослушные, пророссийски настроенные люди, которые любят свою историческую родину. И я думаю, что мы к этому относиться должны очень осторожно, с пониманием и не оскорблять чувства этих людей», - заявил Кажаров.

По мнению журналиста, занимающегося вопросами Северного Кавказа, Максима Шевченко, черкесский вопрос включает в себя много разных составляющих, в частности проблему отношения к истории. «Обсуждение судьбы мухаджиров, возвращения их потомков на Родину, мне кажется крайне значимым политическим вопросом. Здесь есть первый нюанс: мне представляется несколько опрометчивым и неполезным привязывать к временным драматическим ситуациям в Сирии, которые, поверье, закончатся рано или поздно, судьбу черкесов. Черкесы с Сирии никогда не испытывали никаких проблем и притеснений. Я ничего не слышал о каких-то притеснениях и проблемах, связанных с жизнью черкесов в Иордании, Сирии, Израиле, Ливане или других регионах Ближнего Востока. Будучи трагическими изгнанниками из своей родной земли, они были приняты народами этих мест и государственными структурами, которые там возникли. Сегодня временный кризис в Сирии, который еще неизвестно чем закончится. Я лично не готов положить 100% на то, что правительство Асада рухнет также, как правительство в Ливии. По моему анализу, по моим контактам в Сирии или в палестинском движении сопротивления, которое достаточно неплохо понимает ситуацию, правительство твердо стоит на своих ногах и в целом контролирует ситуацию. Армия лояльна президенту. В целом, как мне думается, Сирия сумеет пройти этот драматический период и выйти на политические реформы, которые смогут ее ввести в новый цикл истории. Поэтому, когда мы сегодня поднимаем вопрос о чуть ли не вывозе черкесов из Сирии, мне кажется, мы играем на руку тем силам, которые хотят показать процессы в Сирии необратимыми. Никакой прямой угрозы именно черкесам сегодня в Сирии нет. Есть проблемы в отношениях между алавитами и суннитами, между шиитами и суннитами, цепляет это христиан, которые занимают определенную позицию, но не черкесов. Поэтому какая-то авральная ситуация может повредить или идти в разрез с дипломатическими усилиями РФ и той позицией, которую занимает Россия по сирийскому вопросу. С другой стороны, никогда ни один черкес или представитель других кавказских народов, потомки которых были помимо своей воли изгнаны с их коренных земель на территорию тогдашней Османской Империи, не отказывался от мечты вернуться на землю своих предков. Это законное и справедливое желание, и конечно же мы ему должны всячески содействовать. Но здесь возникает несколько проблем.

Первая. Ситуация, в которой жили эти люди на территории Турции, Сирии, Иордании, Ирака и Израиля, Ливана, Палестины, несколько отличается от культурных и политических реалий Российской Федерации, я так мягко скажу. Простой пример. В этих странах для человека нет никакой проблемы построить мечеть, если он купил землю на законных основаниях. Он купил землю, и община захотела на этой земле построить мечеть. А теперь представьте себе: люди, привыкшие к нормальному правовому диалогу с государством, к праву собственности, точно также покупают землю в Адыгее или Карачаево-Черкесии или других регионах, и захотят построить мечеть. Вы сами понимаете, к какому сутяжу это приведет со стороны следственного комитета, ФСБ и еще многих других структур, которые будут подозревать в этом что угодно: ваххабитизацию, шириатизацию, исламизацию, все, кроме нормального человеческого отношения людей, которые не видят в этом ничего другого, кроме своего естественного права, к реализации которого они привыкли в Турции или в Сирии. Я в Турции проехал по черкесским селам на Черноморском побережье Кавказа, и что меня поразило: еще недавно, когда кемалисты плотно держали власть, ни о каких мечетях речи там не шло, но как только Эрдоган чуть-чуть разрешил религию, мгновенно во всех этих селах появились новые мечети. Видно, что они 8-10-летней давности. Мне думается, что надо готовить людей к тому, что на территории РФ, к сожалению, будет не все так волшебно. Здесь нет безусловного права земельной собственности, здесь не используются те земельные и правовые отношения, которые обычны для Сирийской Республики, для Турции или для других исламских стран Ближнего Востока. Мне кажется, что для того, чтобы люди, которые сюда приедут, а я лично верю, что это случится, не окунулись сразу в ледяную прорубь или, наоборот, в кипяток, надо готовить и их, и местные власти. В том числе, надо проводить какие-то консультационные меры, в том числе, с местными силовыми структурами, особенно с чуждыми регионам. А мы знаем по Кавказу, что гастролеры, приезжающие из разных регионов России и зарабатывают звездочки и ордена на Кавказ, зачастую ничего не знают о традициях и нормах жизни и вероисповеданий народов Кавказа, руководствуясь достаточно абстрактными ведомственными брошюрами, которые еще к тому же являются сверхсекретными, и мы не можем с ними ознакомиться. Поэтому здесь необходимо комплексное взаимодействие, в том числе и по этой достаточно важной теме.

Второе – язык. Я считаю, что русский язык, его изучение является не каким-то дискриминационным правилом, а просто без этого этим людям будет очень тяжело. Они попадут в совсем другую культурную реальность. Я понимаю, что черкесские организации Северного Кавказа будут оказывать братскую помощь, люди будут чувствовать себя комфортно, но не всегда же так. Поехать на рынок, контакт с сотрудником ГАИ или милиции, контакт с органами государства и с теми, кто с них будет снимать счета за электричество – они же хотят стать гражданами не абстрактной Российской Федерации, которая существует в царствии небесном, а которая существует здесь и сейчас на территории Краснодарского края, Республики Адыгея и так далее. Это важнейший момент. Я готов всячески содействовать организации специальных курсов по изучению русского языка теми, кто хочет вернуться. Это и в их интересах, и в наших. Мы ни в коем случае не должны допустить ситуации, при которой люди, пожив примерно год, скажут: «Знаете что, я, пожалуй, вернусь отсюда обратно в Сирию. Пусть там стреляют, но там по крайней мере понятно, как с людьми дело иметь, с властями, с соседями. Там нет национализма». Кстати, имейте это в виду: в Сирии нет национализма. Там есть различие религиозное, по факту общин, что привычно. Но там нет такого, чтобы араб на черкеса криво смотрел, из-за того, что он араб, а этот – черкес. Я не встречался там с национализмом. Религиозная война – да, была. Допустим, гражданская война в Ливане шла по разделению религиозных общин. Но здесь, в России, национализм является фактором, новым достаточно, с которым эти люди столкнутся. Они с удивлением прочитают, овладев русским языком, дискуссию между так называемыми казачьими патриотическими организациями и черкесскими национальными организациями, которая, поверьте, для них будет в новинку, а в некоторых аспектах тона может быть даже шокирующей. Поэтому психологическая работа, предподготовка, чтобы из этого проекта вышла польза и для этих людей, а мы должны думать о них, и для нашей страны, чтобы эта палка не обернулась другим своим концом, мне кажется тут нужно провести огромную работу. Надо просто создать какой-то единый Комитет по помощи и поддержке переселения потомков мухаджиров в Россию. Этот проект, безусловно, должен носить государственную поддержку. Он может быть приурочен в том числе и к Сочинской Олимпиаде, и может внести какой-то вполне понятный стабилизационный момент в проведение Сочинской Олимпиады, или, по крайней мере, это позитивно сказалось бы на имидже нашей страны».

Говоря о ситуации в Сирии, руководитель рабочей группы Общественной палаты по международному сотрудничеству и общественной дипломатии Александр Соколов заявил, что «все граждане России, которые находятся в Сирии, и все соотечественники, которые подходят под закон о соотечественниках, вне зависимости от этнической или конфессиональной принадлежности, для РФ являются равными соотечественниками или гражданами. РФ в данном случае не будет делить по этническому или конфессиональному признаку, а будет оказывать содействие в соответствии с законом. То есть любой гражданин РФ имеет право вернуться на свою родину в любой момент, в какой он хочет. Наша страна должна сделать все, для того чтобы просто обеспечить это технически, потому что 100 тысяч человек - это громадное количество людей, которых в одночасье самолетами не вывезешь. То есть нужно поговорить о том, что для этого нужно сделать. Нужно, чтобы была готовность наших загранучреждений, и, может быть, в связи с этим рекомендовать МИДу усилить корпус дипломатов, который там находится, консульские службы, потому что того количества дипломатов, которые там есть, консульские службы, потому что просто физически не хватит в случае чего, готовить какие-либо документы. Думаю, это не очень большой расход для РФ - увеличить количество дипломатических работников в Сирии в данный момент.

Второй момент: нужно готовиться нашим федеральным органам власти, в том числе Федеральной миграционной службе. У нас убыток населения происходит по стране в целом, несмотря на то, что эта тенденция изменилась - без притока наших соотечественников сложно будет говорить о каких-то дальнейших модернизационных процессах, которые намечены в стране: освоение восточных территорий и т.п. Здесь можно воспользоваться опытом ФРГ, которая уже в течение 20 лет занимается переселением своих соотечественников на территорию Германии, и переселила уже более 6 млн человек. Нужно ставить вопрос не о переселении, а о поддержке и переселении. Власти ФРГ заботятся о соотечественниках за рубежом, создавая им там более или менее комфортные условия. Получается, что с одной стороны соотечественники ощущают заботу со стороны своей исторической родины, и это важно в том числе и в политическом смысле. С другой стороны, "политика - это искусство возможного", то есть если вдруг снимется большое количество людей и захочет приехать, то будет сложно и этим людям, и тем людям, которые их принимают. Поэтому такую "дорожную карту", по которой было бы понятно, в какие сроки и какое количество имеет возможность это сделать, каким образом те люди, которые поедут не сразу, а через год, каким образом их историческая родина будет заботиться о них в это время: какие программы создавать, в том числе обучения языку, традициям, поддержка каких-то гуманитарных программ и проектов, адаптационные программы за рубежом, которые направлены за рубеж. Думаю, эти вопросы можно ставить, и надо сказать, что так этот процесс пойдет не только мягче, но и (а наше правительство всегда было прагматично) просто дешевле, чем попытаться решить проблему одним махом в экстремальной ситуации.

Сейчас катастрофического положения нет, но это повод задуматься о будущем, повод задуматься о том, каким образом вот эту программу, эту дорожную карту взаимодействия с нашими соотечественниками за рубежом выстраивать, создавать условия для того, что, если они желают, они могут переехать на историческую родину. Если не желают, то можно выстроить некую систему культурных и гуманитарных связей с ними, чтобы, с одной стороны, они ощущали заботу о себе со стороны исторической родины, а с другой - мы имели там союзников на будущее, с которыми можно развивать не только гуманитарные, но и экономические и прочие связи».