Эксперты о новом правительстве

Это правительство – очевидно, правительство дублеров. Я подозреваю, что этот лейбл к нему очень быстро прицепится в силу даже не столько его молодости, а в силу происхождения нынешних министров. Большинство из них были чиновниками, но чиновниками второго уровня. Представьте себе, вместо футболистов «Барселоны» на поле в решающей стадии матча – а ведь на самом деле ситуация в экономике не самая радужная, в ней требуются достаточно серьезные и системные реформы – выходит дублирующий состав. И этому дублирующему составу предлагается проводить достаточно серьезные изменения. Поэтому все-таки главным критерием при выборе была не молодость. Уже многие говорят о том, что многие серьезные фигуры отказались работать в этом правительстве. Поэтому здесь вопрос не в том, что молодые встали во главе правительства, а встали те, кто был результатом некоего компромисса и, в конце концов, те, кто банально просто согласился на эти позиции. Это первое, что касается кадрового состава.

Но с моей точки зрения, гораздо важнее те структурные изменения, которые произошли. Третий указ Путина о структуре нового правительства – важная вещь. Во-первых, я бы не согласился, что сохраняется какая-то преемственность в реформе Козака. По сути, эта реформа похоронена, потому что идея о том, что будут разделены контрольные и исполнительские функции внутри правительства, которая была заложена в эту реформу, теперь дезавуируется одним простым предложением о том, что замминистры могут совмещать функции с руководителями службы агентств. Всё. Контрольные функции по сути переподчиняются тем же исполнителям. Поэтому логика в этом решении, в развитии административной реформы отсутствует.

Следующий момент – перераспределение полномочий внутри самого правительства, структурные изменения. Ростуризм передается Министерству культуры. На должность министра культуры назначается человек, который не столько близок к культуре, сколько близок неким историческим и идеологическим парадигмам. Это значит, что культура в концепции этого правительства будет, в первую очередь, идеология и имидж государства. И назначается по сути пиарщик на эту позицию. То есть Министерство культуры, которому отдан Ростуризм, будет выполнять теперь и имиджевые функции, формируя некий имидж российского государства пусть и через культурную сферу.

Следующий шаг. Внутри Минрегиона фактически дублируется институт полпредов. Что происходит с институтом полпредов? Фактически он и до того не имел особого значения, после последнего назначения он приобрел достаточно странный состав. При этом внутри даже самого института полпредов сами полпреды стали крайне не равны. Раньше был один Хлопонин, который был первый среди равных, а теперь еще Ишаев становится тоже членом правительства. Поэтому институт полпредства размывается де факто. Фактически эти структурные изменения не носят системного характера. Они происходят достаточно ситуативно, и в них не прослеживается логика построения полноценной, эффективной исполнительной власти.

С точки зрения кадров ряд решений достаточно удачный. В частности, назначение Максима Соколова министром транспорта. 

И по поводу разделения, которое сейчас явно будет проводиться в средствах массовой информации и рядом экспертов разделение между правительством и администрацией президента. Абсолютно понятно, что Владимир Владимирович в силу своего характера не привык разбрасываться кадрами, он обычно людей сохраняет. Поэтому было абсолютно очевидно, что те фигуры, которые долгое время были у него в правительстве и даже в бытность его президентом были в правительстве, он их постарается сохранить на ключевых позициях в новой структуре. Они будут контролировать нынешний кабинет министров. И, наверное, кабинет министров все-таки будет управлять чисто управленческие, технократические функции. Их задача будет заниматься в кое-то веки не стратегическим планированием, а исполнением конкретных программ. А вся зона стратегического планирования и принятия серьезных стратегических решений уйдет в администрацию президента. Весь вопрос в том, уйдет ли теперь в правительство принятие ряда политических решений в связи с усилением роли Владислава Юрьевича и назначением Говоруна, который явно будет отвечать за региональную повестку дня, в том числе электоральную повестку дня. Как здесь будет соблюден баланс интересов, мы увидим через какое-то время, но очевидно конфликт уже в этой структуре в своей степени заложен».

Первое. Довольно значительное кадровое обновление, много отставок, много назначений, сопровождается почти полным отсутствием политического обновления, по крайней мере, минимальным политическим обновлением, потому что действительно на ступеньку выше поднимаются замы, главы департаментов, причем в основном даже профильных, в своих министерствах, в своих отраслях они поднимаются. А прежние начальники, политические тяжеловесы, уходят в администрацию на позиции, с которых они смогут критическим образом влиять на направления проводимой политики.

Второе. Возвращение к традиционной для нас модели, при которой приоритет в разработке концепции политики принадлежит администрации президента, а правительство в большей степени сосредоточено на рутинном управлении и исполнении этих решений.

Третье. Медведев может восприниматься как сильный премьер по итогам этих назначений. Потому что сам факт, что была эта пауза перед формированием правительства, говорили о том, что у нас правительство коалиционное, только коалиция не между партиями, в между элитными кланами. В принципе, это естественно было ожидать такого коалиционного правительства между элитными кланами, и такое правительство выглядело бы как круглый стол основных групп влияния, в котором заседали бы такие малосменяемые лоббисты, которые могут быть влиятельнее, чем многие формальные их начальники. Но получилось по-другому. Получилось, что все-таки основные отраслевые министры – это молодые технократы, которые обязаны своим продвижением на данном этапе именно президенту и премьеру и которые с высокой вероятностью будут ориентироваться, прежде всего, на свое непосредственное начальство, а не только и не столько на отдельные группы влияния или клановые группы.

Поэтому для Медведева они более комфортные подчиненные, для них он может быть вполне реальным и полноценным руководителем, лидером команды. Четвертый момент - это отсутствие несменяемости. Негативной чертой прошлого состава правительства была несменяемость министров, и не только в силу того, что тандем в существенной степени блокировал кадровые решения, боясь нарушить баланс, но и в силу того, что очень многое было завязано на конкретных лиц, они оказывались фактически гарантами статус кво в своих отраслях. Но этой несменяемости не будет, и, значит, можно рассчитывать на более высокий уровень кадровой и политической ответственности министров, хотя они и не являются политическими фигурами, но хотя бы будет исполнительская должностная ответственность.

И последнее, по порядку, но не по важности - судя по всему, не будет создана госкорпорация по развитию Восточной Сибири и Дальнего Востока, что создано решение, более отвечающее духу государственного суверенитета и логике государственного управления, это создание министерской позиции, которая обозначает высокий приоритет этой темы, наряду с Северным Кавказом, хотя Хлопонин вице-премьер. Это позволяет объединить президентскую и исполнительную вертикаль власти в лоббировании значимых приоритетных инвестиционных проектов, направленных на развитие Дальнего Востока и Восточной Сибири. На мой взгляд, если бы была реализована модель создания госкорпорации, это поставило бы под угрозу и управляемость государства и государственный суверенитет в долгосрочной перспективе, потому что концепция этого законопроекта, которая озвучивалась, была пугающей. 

Новые министры в массе своей достаточно хорошие профессионалы. Мне доводилось видеть в работе Мантурова, Новака, Мединского, кстати, и я считаю, что это вполне адекватные профессиональные люди. В то же время, тут пытались привести какие-то идеологические обоснования, но целый ряд управленческих и структурных решений связан не с реальными задачами, а с лоббистской борьбой определенных групп. Два примера: почему появился пост министра по Дальнему Востоку? Потому, что надо было торпедировать Корпорацию развития Восточной Сибири и Дальнего Востока. Корпорация создавалась под конкретного человека, господина Шойгу, потом Шойгу отправили на Московскую область. Возник риск, что эту корпорацию возглавит человек из другой группы влияния, и, чтобы этого не произошло, корпорацию просто-напросто фактически похоронили, а чтобы не встал вопрос о том, что вы же только что нам всем рассказывали, как важно развивать Дальний Восток... они решили, что у нас будет министр.

Точно также появился министр по связям с открытым правительством: велась лоббистская борьба за назначение Абызова вице-премьером по ТЭК, это не получилось сделать, поэтому его сделали министром без портфеля. Очень многие назначения ровно так и происходят. Сейчас описывать структуру исполнительной власти достаточно сложно, потому что мы не знаем, сохранятся ли представители еще целого ряда силовых структур, которые формально в структуре правительства не находятся. Например, ФСБ, думаю, скорее да. Но у нас ещё есть Госнаркоконтроль, Федеральная служба исполнения наказаний, и т.д. Плюс, я так понимаю, сейчас еще Росфинмониторинг получит новые функции, гораздо более влиятельные, причем в прямом подчинении у президента. Я думаю, что фамилия человека, который возглавит эту структуру, тоже, мягко говоря, небезынтересна.

Похоже, что нас ждет какая-то серьезная неожиданность в связи с трудоустройством Игоря Ивановича Сечина, потому что его позиции в правительстве достаточно серьезно "подчищены" и его, и тех людей, которые на него ориентировались, в администрации президента тоже нет. Должна быть какая-то компенсация, и эта компенсация будет достаточно весомой.

Но вообще, несмотря на позицию ряда коллег, что были замечательные предвыборные обещания, которые надо выполнять, пока логика правительства консервативно-инерционная. Две реформы, одна, по поводу которой особых споров нет, это пенсионная реформа, она будет постепенно реализовываться, а вторая, уже гораздо более горячая тема, это борьба вокруг нового этапа большой приватизации. Здесь, грубо говоря, есть два напряжения: одно между теми, кто считает, что приватизацию надо проводить как можно быстрее, потому что они готовы, они в кэше, они и инфраструктурно готовы, а другие не готовы, и они говорят, что давайте попозже. И та и другая сторона предлагает какие-то аргументы, апеллирующие к общественному благу, но надо понимать, что есть и эта составляющая.

И второе - это уже конкурентная борьба за конкретные активы, и я думаю, что это один из основных рисков для устойчивости системы, потому что в свое время именно борьба за приватизацию привела в 1990-е к очень серьезным конфликтам внутри правительства и спровоцировала ряд политических кризисов. Поэтому я думаю, что там Путину надо будет проявить максимум своего мастерства как переговорщика.