Национализм и русская идентичность

Не могу согласиться с тем, что в Дагестане нет межнациональных конфликтов. Они есть, как и повсюду на Кавказе. Вопрос в том, что решаются эти конфликты путем очень сложной процедуры согласования интересов между теми людьми, которые являются наиболее уважаемыми, наиболее почитаемыми в своих этносах. Единый Дагестан вряд ли мог существовать, если бы такой процедуры согласования интересов не существовало, не только на уровне карьерных решений, не только на уровне государственных постов, но и на уровне культурного представительства, на уровне мировоззренческих основ.

Я бы хотел присмотреться к Дагестану и подумать над тем, каким образом этот опыт можно было бы распространить на Россию. Представьте, что бы было в том же Дагестане, если бы говорили не о народах республики (аварцах, даргинцах, кумыках, лезгинах, табасаранцах), а использовали только термин «дагестанцы». Думаю, это привело бы к очень серьезным конфликтам. Представьте себе, что в Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии так же сказали, что нет карачаевцев и черкесов, нет кабардинцев и балкарцев, а есть только жители одной республики. С одной стороны, это справедливо - есть общегражданская идентичность. С другой стороны, если игнорировать национальные идентичности, то рано или поздно это приведет к взрывоопасной ситуации.

Та ситуация, которую я как некий фантастический момент описывал в отношении Дагестана, существует сейчас в отношении России - внедряется российская идентичность не как общегражданская, а как заменяющая этническую. Никто не против того, наоборот все только за, что мы все – граждане России, все, у кого в кармане есть российский паспорт, соотносили себя с российским государством, с его успехами, с его проблемами, с его настоящим, с его будущим. Но если мы будем отменять свое прошлое, которое связано с прошлым нашего народа и нашей национальной идентичностью, это ни к чему хорошему не приведет. На уровне общероссийском, общенациональном мы наблюдаем именно такую картину.

Вопрос о русском народе, вопрос о русском факторе висит в пустоте. Даже в советское время, когда интернационализм, достаточно агрессивный интернационализм, был государственной идеологией, люди, которые жили в России, очень четко соотносили себя с русским народом. Слово «русский» не было чем-то постыдным, не было синонимом слова «экстремист», не было синонимом некой «фронды». Слово «русский» табуировано в официальных чиновничьих документах. Слово «русский» встречается с очень большим скепсисом всеми чиновниками всех видов, с которыми предстоит общаться человеку, который хотел бы заниматься некой социально значимой деятельностью на русском культурном направлении.

Не так давно я пришел в Московский Дом национальностей (это замечательное заведение, которое должно в принципе предоставлять свою территорию совершенно бесплатно на основании решения правительства Москвы представителям всех национальных организаций) и сказал: «Мы хотели бы проводить клуб Всемирного русского народного собора на вашей площадке». Мне ответили: «Послушайте, мы предоставляем нашу площадку национальным организациям. Какой русский собор?!» Этот чиновник, не хочу называть его имени, вообще считает, что такой национальности как русские в России нет. Это главная проблема.

Проблемы в отношениях между людьми разных национальностей есть в России, но они есть везде. Градус психологического напряжения между русской и кавказской молодежью ниже, чем градус напряжения между белой, латинской и афроамериканской молодежью в Америке даже сейчас. Главная проблема не в головах молодых людей, главная проблема в сознании чиновников, в том курсе, который проводится сейчас на государственно уровне. Чиновники считают, что людей с русской идентичностью не существует, что они идентифицируют себя как мужчины или женщины, как люди той или иной профессии, как представители того или иного социального слоя. Их интересуют социальные проблемы, интересуют проблемы досуга, а национальные проблемы их не интересуют, и пусть они их не интересуют дальше. Вот так я ощущаю на текущий момент мировоззренческий мейнстрим тех людей, которые реально дают отмашку на ту или иную позицию в вопросе межнациональных отношений. Это позиция ошибочна, потому что национальная идентичность – это вещь, за которой стоит память сорока поколений, и тех последних поколений, которые отдали свою жизнь в годы Великой отечественной войны. Эту идентичность не вытравишь, эта идентичность не исчезнет, она не заглохнет под пудом социально-экономических проблем. И делать так, как будто ее не существует, значит загонять проблему в угол. В лучшем случае это приведет к тому, что русская идентичность будет ослабевать, но на смену ей придут другие идентичности, которые я бы не сказал, что очень полезны для нашего общего будущего государства. Например, так называемые «белые», так называемые «черные».

На смену русской идентичности, за которой стоит огромный багаж культурных связей, добрососедства между народами, придет идентичность расовая, а это уже достаточно серьезная проблема. Содержание этой расовой идентичности импортируется к нам из других стран. Из тех стран, где распространены именно межрасовые конфликты. Что я предлагаю? Авторитетные представители того или иного народа должны давать оценку поведению тех или иных людей, которые этот народ представляют. Вопрос заключается в том, что эта схема должна быть институализирована, то есть должны быть структуры, которые в той или иной степени, могли бы говорить от имени своего народа.

Я понимаю беспокойство людей, которые занимаются национальной политикой, беспокойство чиновников. Их утомили представители национальных диаспор, которые приходят к ним и требуют многочисленных льгот, финансовой поддержки и так далее. Конечно, им удобнее было бы снять эту тему вообще, потому что так удобнее работать. Но комфорт и удобство при осуществлении своих профессиональных обязанностей не означают эффективности. Мы все на базе общих ценностей признаем, что в основе нашей идентичности, государственной должны лежать общие ценности. Надо найти такую форму, при которой мы бы сотрудничали, и не отменяя наших национальных идентичностей. Тогда можно было бы вместе работать и решать этот вопрос.