Филипп Экозьянц: "Армяне и турки и по сей день – очень близкие родственники"

"Вестник Кавказа" продолжает серию интервью с известным исследователем истории Кавказа и Ближнего Востока Филиппом Экозьянцем, посвященную развенчанию исторических мифов об этом макрорегионе. Сегодня мы поговорили об исторических, родственных связях армянского и турецкого народов.

- Современная идеология армянства зиждется на представлении о турках как о полностью чуждом армянам народе, его естественном, природном враге. На этом основании в свое время был разожжен и поддерживается до сих пор нагорно-карабахский конфликт: Роберт Кочарян прямо заявлял, что армяне и азербайджанцы генетически несовместимы. Что говорят исторические факты о чуждости или, наоборот, родственности армян и турок, а также азербайджанцев?

- Между армянами и турками нет никакой несовместимости. Это абсолютно совместимые народы, имеющие 400-летние родственные связи. Возможно, интенсивность этих связей снизилась к концу XIX века стараниями внешних сил. Конечно, браки внутри одной конфессии заключались чаще, чем между представителями разных конфессий, но за четыре века их было достаточно, чтобы мы с турками оставались родственниками и сегодня - очень близкими родственниками!

Я приведу в пример деревню, в которой жил мой дед Мелксед и в которой мне посчастливилось побывать год назад. Эта деревня находится высоко в горах, около 2 км над уровнем моря. Добраться туда в период с октября по апрель и сегодня непросто. До ближайшей деревни несколько километров по горной дороге, до небольшого города – примерно 50 км. В начале XX века, не говоря о более ранних веках, всякая поездка в соседнюю деревню была трудной и опасной, а путешествие в город – довольно редким событием. В деревне примерно 60 домов, их количество принципиально не менялось в течение последних столетий. Часть жителей – около 25 семей – это армяне-христиане, другая часть – примерно 35 семей – турки-мусульмане. В течение минимум 300 лет эти семьи жили вместе в одной деревне, которую покидали лишь изредка. Межконфессиональные браки случались здесь часто, были естественными, и никто не воспринимал их как нечто из ряда вон выходящее. Бывало, что невеста или жених принимали религию будущего супруга. Любому здравомыслящему человеку понятно, что все эти люди были и остаются родственниками.

Рассказы жителей деревни, совпадали с тем, что говорил мой дед: мы были одной большой семьей. В начале XX века из 25 армянских семей ушли – ушли, а не были истреблены! – примерно 10-12 семей, испугавшиеся того, что после отступления российской армии местные христиане подвергнутся уничтожению: кто-то распускал такие слухи. Большая часть армян осталась, их потомки и сегодня живут в нашей деревне. Мой дед говорил, что, когда армяне уходили, турки помогали им с едой, одеждой, давали провожатых. То же самое поведали мне и современные жители, которые помнили рассказы своих дедов и прадедов, добавляя, что, когда провожали армян, все плакали: расставание было очень тяжелым, ведь прожили вместе несколько столетий. К сожалению, многие из тех, кто покинул деревню, погибли, включая турков, которые сопровождали армян – погибли от холода, от голода, от рук разбойничьих банд, которых во время войны было очень много. Добавлю, что, даже если не все правда в той части, где говорится о чувствах и переживаниях односельчан, то сухие факты о местоположении и труднодоступности нашей деревни, о ее конфессиональном и национальном составе красноречиво свидетельствуют о том, что местных армян и турков связывает кровное родство.

Родственность армян и азербайджанцев, я уверен, примерно такая же, с той лишь разницей, что армянских поселений (а точнее, христианских; поскольку сегодня армянами почему-то называют потомков всех христиан Персии, многие из которых армянами не были) в XVI-XIX веках здесь было на порядок меньше, чем в Османской империи.

Что касается высказываний Роберта Кочаряна, я допускаю, что он мог думать и говорить о "генетической несовместимости" армян и азербайджанцев, однако, я не нашел полной записи его выступления в ПАСЕ в январе 2003 года, и не могу обсуждать то, чего не слышал.

- В какой исторический период, кем и зачем формируется представление о чуждости турков и азербайджанцев для армян? Какие группы армянского народа поддерживали разжигание этой межнациональной розни, а какие, наоборот, сопротивлялись ей?

- Можно говорить с уверенностью, что первую волну разногласий в эти края принесли католические миссионеры. Им удалось переформатировать часть христиан восточного обряда и использовать их силу против османов. Наиболее успешной их деятельность оказалась в армянской среде. Первые волнения случились вокруг католической миссии в Эрзруме в конце XVII века, когда турецкий наместник выступил на стороне армянской церкви в ее конфликте с католиками. Это тема для отдельной беседы, но можно сказать с уверенностью, что именно с появлением миссий, направляемых в этот регион римскими папами, внутри Османской империи и Персии начались межконфессиональные проблемы, которые впоследствии стали называть "межнациональными" (беру это слово в кавычки, поскольку считаю его традиционное применение в данном случае неверным).

Приведу цитату из книги миссионера, который в составе каравана из турков, армян и других христиан и европейцев направлялся из Папской области через Алеппо в Эрзрум: "…я запасся сухарями, финиками и другими сухими фруктами и небольшим количеством кофе в дорогу протяженностью более 250 миль, которую я собрался преодолеть, и выехал из Алеппо, переодевшись в армянина для большей безопасности". Это было написано 24 марта 1685 года французским миссионером-иезуитом Филиппом Аврилем. Документы тех времен подтверждают, что армяне действительно были уважаемым народом в Османской империи, и путешествовать в ее пределах в одежде армянина было безопасней всего.

Идея полной чуждости – этнической, ментальной, духовной – появилась не ранее середины XX века. Я помню слова Шарля Азнавура, которые он произнес в интервью Владимиру Познеру, о том, что "для турка самое главное слово – честь". Я помню слова своего деда, который говорил о турках как о честном и исключительно чистоплотном народе. Родители Азнавура, как и мой дед, покинули Турцию в одно и то же время и говорили то, что знали, что слышали от своих родителей; их суждения о турках были естественными для тех поколений, и совершенно очевидно, что мысли об этнической несовместимости и прочих глупостях им просто не приходили в голову. Вообще, в чуждости друг другу невозможно убедить народы, которые продолжают жить вместе. Но если разделить их, растащить по "этническим клеткам" и подвергнуть "правильной" информационной обработке, то тогда добиться этого, конечно, не составит труда. Поэтому враги наших народов – турок, армян и азербайджанцев – заботятся, прежде всего, о том, чтобы мы были как можно дальше друг от друга, как можно больше сторонились друг друга.

- Почему антитурецкая повестка не была снята после гибели Османской империи и установления в Турции кемалистской демократии?

- Проблема была не в Османской империи. Османская империя изменилась, но не изменились те, кто веками трудился, расшатывая ее изнутри. И я считаю неправильным в этом вопросе делать акцент именно на армянстве, поскольку среди внутренних врагов Османской империи были представители всех национальностей и конфессий, в том числе и турки. По большому счету, это было гражданское противостояние.

- Каково отношение сегодня к туркам в армянских диаспорах за пределами Турции, с учетом того, что с событий 1915 года прошло более ста лет? Каков сегодня смысл в поддержании ненависти армян к туркам – кто выигрывает и проигрывает от этой вражды?

- У меня небольшой личный опыт в этом вопросе. Армянская диаспора неоднородна, поэтому я не могу позволить себе делать обобщения. Существуют региональные общины, которые поддерживают отношения с турками на дружественном уровне; есть такие, где общение с турками сведено на нет. Мне известно, что бакинские армяне и азербайджанцы общаются в Харькове, дружат, работают вместе, несмотря на то, что события, разлучившие их с родным городом, произошли совсем недавно; а вот с турками армяне практически не поддерживают отношения.

Однажды во Франции, недалеко от Парижа, в Сен-Женевьев-де Буа я искал гостиницу для съемочной группы и увидел людей, стоявших у дороги рядом с припаркованным автомобилем. Мы быстро выяснили, что они турки, а я армянин. Они показали мне, как добраться до приличной гостиницы, а затем еще несколько минут мы говорили о том, что давно пора мириться. Все уже примирились: русские с немцами, немцы с евреями и так далее, и так далее. Они говорили, что армян очень любили в Турции, а то, что случилось в 1915-1922 годах – это большая трагедия. Это они говорили, не я. В конце разговора я сказал, что мой дед из Турции. Тогда они сказали, что внешне я похож на анатолийского турка. На том и расстались.

Я встречал в Европе также и турецких армян. По всему было видно, что они любят Турцию и считают себя турками, хотя знают, что их предки еще три поколения назад были армянами. "Почему же вы считаете себя турками?" – спрашивал я. "Потому что мы турки" – отвечали они с улыбкой, - "мы армяне… но турки". Как ни странно, я хорошо понимаю, о чем они говорят. Названия не всегда способны описать реальность. Эти люди действительно армяне… но турки.

Примирение, восстановление истинной истории взаимоотношений между нами – это в интересах обоих народов; и в большей степени – в интересах армян, поскольку именно мы оказались оторваны от своей огромной и по-настоящему древней семьи.