Дело осужденного блогера и азербайджанская блогосфера

Уже три недели в Азербайджане и за его пределами обсуждается ситуация вокруг осужденного видеоблогера Мехмана Гусейнова. 26 декабря прошлого года его обвинили в нападении на сотрудника пенитенциарной службы во время планового досмотра в тюрьме. При этом до окончания текущего срока заключения Гусейнова (он был осужден на два года еще в 2017 году) остается два месяца, и возбужденное уголовное дело по статье 315.2 (сопротивление или применение насилия опасного для жизни или здоровья в отношении представителя власти) УК Азербайджана рискует обернуться для него новым заключением от 5 до 7 лет.

Мехман Гусейнов отрицает выдвинутые против него обвинения. В знак протеста в конце декабря прошлого года он объявил о начале "сухой голодовки", и это стало стартом для активной информационной кампании оппозиции в социальных сетях. "Или это незаконное дело будет прекращено, или я буду голодать до смерти", - цитировали СМИ Гусейнова со ссылкой на его адвокатов. Акция была нацелена на привлечение общественного и международного внимания с целью оказания давления на официальный Баку.

Что же касается непосредственно самой голодовки, то, как оказалось, едва ли блогер планировал подвергать свое здоровье серьезному риску. В истории с голодовкой наблюдается множество нестыковок. Официальные структуры утверждают, что, несмотря на поднятую в СМИ и социальных сетях шумиху, на деле голодовка продлилась всего один день. Начальник отдела по связям с общественностью Пенитенциарной службы Мехман Садыгов рассказал: "Он объявил акцию голодовки, на утро начал принимать пищу. В связи с этим был составлен акт, он сам подписал акт. Он принимает пищу, и хлеб ест, и воду пьет, встречается с адвокатом, говорит по телефону с членами семьи. У него нет никаких проблем. Как вы знаете, если у человека возникают проблемы со здоровьем, незамедлительно реагируют, вмешивается врач. Однако в связи с ним в таком не было необходимости, потому что он не проводит голодовку". Справедливости ради стоит сказать, что на фото, распространяемыми правозащитниками спустя почти неделю после начала сухой голодовки, Мехман Гусейнов не выглядит истощенным.

11 января сам блогер обратился с обращением к СМИ: "Недавно от моих близких поступило сообщение о том, что ночью один из пользователей соцсетей поделился статусом, в которого отмечалось, что якобы я нахожусь в критическом состоянии и незамедлительно был доставлен в лечебное учреждение. Данная информация вызвала серьезную обеспокоенность моего отца и близких. Считаю, что каждый должен лично нести ответственность за свои действия и написанное…  Хотелось бы довести до внимания любящих меня людей, что я на ногах, принимаю пищу и восстанавливаюсь после голодовки. Ожидаю, что возбужденное в отношении меня уголовное дело будет справедливым". 

На этом фоне вызывают удивление сообщение, тиражируемые медиа-проектами западной либеральной элиты, вроде "Настоящего времени", о том, что Гусейнов "уже две недели голодает в бакинской тюрьме". Хотя с учетом источника финансирования этого медиа-проекта это вполне объяснимо. Но об этом чуть позже.

Кто же такой Мехман Гусейнов? Его деятельность сводилась к репортажам на повседневные темы "на злобу дня" - о неправильно уложенном асфальте, незаконной вырубке деревьев, сносе ветхого жилья в бедных кварталах столицы и сопутствующего недовольства жильцов, бедных пенсионерах, виллах и домах чиновников. Последнее делалось без приведения доказательств в виде документов о принадлежности собственности этим людям, как это принято у профессиональных инвестигативных блогеров. Блог Мехмана Гусенова, имеющий 330 тысяч подписчиков, в настоящий момент ведет его старший брат Эмин, живущий в Париже.

Едва ли является совпадением, что МИД Франции сразу же отреагировал на ситуацию (до сих пор это единственная реакция внешнеполитического ведомства какой-либо страны по данному вопросу), еще до завершения расследования выразив озабоченность и надежду на скорейшее освобождение блогера.

До переезда во Францию Эмин Гусейнов возглавлял в Баку финансируемую соросовским Open Society Institute и правительствами западных стран неправительственную организацию "Институт свободы и безопасности репортеров". На протяжении многих лет он был вхож во все посольства до тех пор, пока не заинтересовал правоохранителей в ходе проводимой властями пять лет назад тотальной "зачистки" гражданского общества от "агентов западного влияния". Эмин Гусейнов был обвинен в уклонении от налогов, после чего несколько месяцев скрывался от полиции в посольстве Швейцарии. Власти дали ему возможность покинуть страну после того, как Швейцария погасила его долги перед азербайджанским государством. Возможно, после освобождения Мехман Гусейнов присоединится к старшему брату, уехав во Францию, где "политическое убежище" в контексте заявления французского МИД ему уже гарантированно.

Так или иначе, история с блогером выявила интересные тенденции в информационном поле Азербайджана.

Во-первых, стало ясно, что социальные сети в стране стали пространством абсолютной свободы слова. В интернете пользователи имеют возможность свободнее высказывать свое недовольство и критиковать власти в любых формулировках. Правительство от этого, возможно, и не в восторге, но никаких ограничительных административных шагов не предпринимает. В действительно авторитарном государстве, каким Азербайджан представляют критики на Западе или же псевдолиберальная оппозиция внутри страны, подобные проявления инакомыслия были бы пресечены в корне самыми жесткими методами.

Во-вторых, победный марш "фейковых новостей" в социальных сетях не обошел стороной и Азербайджан. Антиправительственные настроения грамотно подогревались с помощью вбросов информации о якобы "критическом" состоянии блогера. В свою очередь, бюрократичные госструктуры в своей информационной деятельности с большим трудом поспевают за динамикой социальных сетей.

В-третьих, в азербайджанском сегменте социальных сетей наблюдается желание пользователей видеть реальность исключительно в "черно-белых" тонах. Альтернативная официальной информация воспринимается с большей готовностью, чем сообщения госструктур, возникают различные теории заговора. Этот феномен, к слову, наблюдается также и в западных демократиях – мейнстримовые СМИ и государственные пресс-службы успешно дискредитируются правыми популистами.

В-четвертых, наблюдаются попытки "демонизации" власти. Ни одно правительство не идеально, и азербайджанское – в том числе.  Однако те, кто твердит о "жестокости государственной машины" в Азербайджане, либо мало себе представляют, что такое действительно жестокая власть, либо намеренно передергивают факты. Азербайджан является членом Совета Европы и признает решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ). Спорные дела, касающиеся того или иного гражданина решаются в стенах ЕСПЧ. К слову, первое дело Мехмана Гусейнова, по которому он был осужден в 2017 году, уже направлено в европейский суд. Бесспорно, ЕСПЧ – не панацея от возможных нарушений прав человека, однако это механизм контроля, на который страна согласилась добровольно, пусть и решения ЕСПЧ не вызывают восторга у государства, в случае проигрышей обязанного платить десятки тысяч евро по компенсациям.

Практически одновременно с этим в Азербайджане предъявили обвинение блогеру, следствие еще в процессе – и на страну обрушилась информационная атака со стороны международных организаций и СМИ.  Можно лишь предположить, что будь Мехман Гусейнов или его брат связаны, скажем, с фондом "Русский мир", а не фондом Сороса, то об их истории в мировой прессе не вышла бы даже небольшая заметка.

В целом же, ситуация вокруг блогера проигрышная для всех сторон. 26-летний осужденный проводит за решеткой свою молодость, для государства же этот случай создает имиджевые потери, провоцирует ожидаемую негативную реакцию западных стран и критические заметки на полосах международных СМИ. Осужденный блогер, да еще и "соросовец" – это всегда плохой паблисити, и теперь официальному Баку придется выдержать информационный натиск. Попытается воспользоваться случаем и азербайджанская оппозиция, пребывающая в вечном поиске темы для митинга.

Те, кто действительно заинтересован в освобождении Гусейнова, а не использует этот случай для достижения собственных политических целей или получения новых грантов, осознают, что непубличный доверительный диалог имеет куда больший эффект, нежели громогласная критика с высоких трибун.