Евгений Надоршин: "Сырье не в состоянии обеспечить российской экономике достойный рост"

"Вестник Кавказа" подготовил серию интервью с ведущими российскими экономистами и политиками, курирующими экономический сектор, по перспективам развития экономики России в преддверии введения новых американских санкций и в целом по ее сегодняшнему посткризисному самочувствию. Сегодня наш собеседник – главный экономист "ПФ Капитал" Евгений Надоршин.

- Евгений Равхатович, по вашей оценке, как новые санкции повлияют на нашу экономику?

- Они будут вести к тому, что наша экономика, и так не очень открытая с точки зрения технологического сотрудничества и финансовых рынков, будет еще больше замыкаться в себе. В связи с этим для нас, прежде всего, актуальны угрозы не для текущей ситуации, а для перспектив развития, так как стоит ожидать, что темпы роста экономики существенно замедлятся. До недавнего времени в России, в основном, рос сырьевой сектор, некоторый вклад внесли государственные мегапроекты, а в остальных сегментах за редким исключением развитие было очень вялое. Но возможности роста сырьевого сектора крайне ограничены, более того, они близки к исчерпанию, это хорошо видно по нефтяной промышленности, которая, возможно, не сможет нарастить выпуск даже на процент в 2019 году. Сырье просто не в состоянии обеспечить российской экономике достойный рост, не говоря уже о целевых 3-4% в год.

Что же касается несырьевого сектора, то для развития его сегментов крайне важно технологическое сотрудничество с зарубежными партнерами для обмена технологиями и активного участия в цепочках международного разделения труда. Россия, к сожалению, всегда была в этом слаба, и с расширением санкций наша слабость будет нарастать. Наших сил недостаточно для полноценных самостоятельных разработок по всем необходимым для развития направлениям. В прежние годы было общим правилом, что мы закупаем за рубежом готовые решения, выплачиваем всю ту добавленную стоимость, которую произвели другие в процессе кооперации, а уже на этой базе надстраиваем свое. Сейчас это во многих случаях перестало быть доступным, а согласно новым санкциям, все, что может быть расценено как технологии двойного назначения, даже если в большинстве случаев они находят исключительно гражданское применение, будет ограничено. Сделают исключения для вещей, вроде запчастей самолетов, необходимых "Боингам", но все равно сотрудничество с лидером в технологической сфере в мире у нас сократится. Вашингтон будет создавать препятствия всему, что может быть связано с оборонной промышленностью не только в поставках непосредственно из США в Россию, могут быть затронуты и иные потоки, где в составе есть комплектующие из США, в результате, с ней может оказаться связано многое, было бы желание так это трактовать. 

Уже введенные ранее санкции привели к тому, что не только в США, но и во многих других странах частный сектор предпочел воздержаться от технологического сотрудничества с нами. Новые ситуацию только усугубят. Разработка технологий – это долгосрочный процесс, а компании, учитывая интенсивность появления новых санкций, тем более мы пообещали заранее ответ на анонсированные ограничения, просто не могут предугадать, куда зайдет санкционное противостояние через год-два. Известно, что российские антисанкции очень часто весьма болезненно задевают интересы местных экономических агентов, как было с продуктовыми антисанкциями, и все это хорошо помнят. Иностранные партнеры, даже если они занимаются разработками виртуальной реальности, совсем не хотят гадать, сочтут ли в Вашингтоне их продукт технологией двойного назначения. Почему я упомянул VR – наше Минобороны заинтересовалось технологиями обучения солдат в виртуальной реальности, такие тренажеры используются в США, и теперь выходит, что если иностранная компания всего лишь делает компьютерные игры в совместном предприятии с российским партнером, ей могут сказать, что это тоже технология двойного назначения. В связи с этим те же американцы, заинтересованные в работе наших программистов, будут скорее звать их в Калифорнию, чтобы они работали на американской земле как сотрудники американской компании, чем рисковать сотрудничать с российскими юридическими лицами и тратить потом время и деньги на то, чтобы обойти санкции.

- Какое влияние, в свою очередь, окажут запланированные санкции против активов российских банков на нашу финансовую систему?

- От них тоже стоит ожидать замедления темпов экономического роста. Чтобы нейтрализовать или хотя бы снизить эффект от ограничения на операции на корсчетах банков, придется приложить довольно много усилий, и, разумеется, будет это не бесплатно. К тому же, хотя в проекте санкций прописано, что они вводятся лишь против одного и более банков из списка, готовиться к ним придется всем, и не только банкам, но и их контрагентам, и государству. Люди начнут переводить из Сбербанка, ВТБ и других банков долларовые депозиты, чтобы застраховаться от последствий санкционной войны. Цену этих ограничительных мер мы увидим в текущей экономической активности в ближайшие месяцы, уже в статистике августа-сентября будут видны эффекты того, что сейчас происходит на финансовых рынках.

Кстати, в более отдаленной перспективе на тот же "Сбербанк" начнут давить уже технологические санкции, так как они не позволят ему производить свои продукты, сделают нерентабельным внедрение новых технологий, простимулируют команды разработчиков уехать на Запад. Все это тоже будет замедлять рост экономики, в итоге, я думаю, уже во втором полугодии мы получим ухудшенную динамику. Рецессии я пока не жду, но велика вероятность, что на горизонте 1,5 лет темпы роста составят не более 1%.

- Еще одна важная тема для нашей экономики – это летние реформы правительства. На ваш взгляд, каков будет эффект от повышения налогов со стороны Минфина?

- Решения Минфина по повышению налогов будут только способствовать замедлению экономики. Не думаю, что инфляция вырастет на величину увеличения НДС, но его рост приведет к тому, что многие компании на рынках, где спрос не растет динамично, столкнутся с серьезными сложностями, и кто-то не выдержит конкуренции. Если раньше такие предприятия как-то выживали, то теперь из-за 20% НДС рост издержек бизнеса заставит их закрываться, банкротиться. Понятно, что НДС – налог очень хорошо администрируемый, его удобно собирать, налоговые органы давно это заметили и в последние годы активно этим пользовались, превратив его в своеобразную удавку на шее бизнеса. Заметьте, что в последние годы его собираемость сильно выросла и без всякого повышения, по данным Росстата, доля этого налога в доходах федерального бюджета увеличилась на 25%, а уж в абсолютном выражении рост просто феноменальный.

Одна из проблем, порожденных борьбой за собираемость НДС -  сверхвысокие требования к компаниям по проверке качества контрагентов. Сейчас борьба государственной машины с отмывочными схемами дошла до того, что для отказа от возмещения НДС достаточно всего лишь того, что ваш контрагент оказался неблагонадежным по версии налоговой службы. В связи с этим требования к проверке контрагентов, добросовестные они налогоплательщики или нет, стали просто драконовскими. Во многих посреднических бизнесах, таких как перевозки и оптовая торговля, каждый год возникают тысячи новых контрагентов, и часто очень тяжело понять, для чего их создавали и что через них делают. Но необходимость это как-то проверить от этого не исчезает. В результате, все больше сделок просто не заключаются, а каждая молодая компания изначально оказывается в числе нежелательного контрагента у многих. Это сейчас начинает бить по самым динамичным, связующим секторам экономики, в том числе по банкам, у которых постоянно появляется множество клиентов.

В результате приличное количество добросовестных бизнесов в посреднических секторах, в секторе услуг в целом несут дополнительные издержки и убытки просто потому, что ФНС борется за собираемость НДС, а суд поддерживает решения налоговой чрезвычайно часто. Что хуже, складывается система и закрепляются такие отношения, при которых госорганы фактически перекладывают на бизнес то, за что отвечать должно государство: если тебя обманул жулик, ты всегда сам виноват, разбираться с последствиями этого тоже только тебе, хотя следить за порядком обязаны вполне определенные госслужбы и деньги за это получают они. И это происходит без всякого повышения ставки НДС, а теперь, когда принято решение об ее увеличении, работать и зарабатывать деньги в бизнесе станет только сложнее.

- Как, в свою очередь, подействует на экономику планируемое повышение пенсионного возраста?

- На мой взгляд, это сильнейший демотиватор для работников. Дело в том, что то, как поступили с повышением пенсионного возраста – это неуважение к основным создателям российского ВВП, к основным агентам в экономике, помимо компаний, то есть к работающим людям. Повышение пенсионного возраста касается не действующих пенсионеров, а пенсионеров будущего, нас с вами, создающих ВВП здесь и сейчас. Вопросы социальной справедливости и оправданности напрочь проигнорированы. Хотя подавляющая часть мужчин остаются работать по достижении пенсионного возраста, само осознание того, что раньше человек мог уйти добровольно на пенсию в 60 лет, а теперь не может (и в качестве компенсации за это ничего толком не предложили), будет демотивировать людей работать. Что касается женщин, то многие после 55 уходили на пенсию, думаю, потому что считали и считают, что так им лучше – и необходимость работать значительно дольше тоже может стать источником значительной демотивации. 

В XIX веке Фридрих Лист ввел в экономическую теорию понятие морального и эмоционального настроя как фактора производительности труда. Скажем, если наша сборная хорошо сыграла на чемпионате мира по футболу, можно ожидать краткосрочного увеличения экономических показателей в стране. Сейчас это действует точно так же, как и 200 лет назад, и есть множество приемов теории менеджмента, построенных как раз на стимулировании позитивной мотивации у работников для повышения их производительности. Пенсионная реформа подействует на людей совершенно иначе – можно ожидать долгосрочного ухудшения мотивации, причем на годы вперед. Поскольку реформу хотят реализовать поэтапно, каждый год человек будет понимать, что пенсия становится от него все дальше и дальше, каждый год об этом будут рассказывать СМИ, сообщая, что пенсионный возраст вырос еще на год, и напоминая об итоговых 65 годах для мужчин и 63 для женщин. Это будет расстраивать работников.

Хотя в том, что реформа все же будет реализована, сейчас появились определенные сомнения.

- На ваш взгляд, государство может отказаться от пенсионной реформы?

- Есть четкое ощущение, что власти сейчас пытаются заменить запланированную экономию от повышения пенсионного возраста на доходы от изъятия средств у сырьевых и близких к ним компаний. В моем понимании, это более грамотный ход. Еще в 90-х годах это активно обсуждалось наравне с пошлинами на энергетическое сырье, однако потом долгие годы к вопросу не возвращались. Между тем, последние 10 лет четко показывают, что высокая привлекательность простых операций и моделей бизнеса сделала неинтересным развитие высоких технологий. Как это ни печально признавать, но обилие сырья и привлекательность вложений в его добычу и первичную переработку все это время значимо сдерживают наше развитие. Правда, то предложение, которое было опубликовано, не самое адекватное (предлагать изымать сверхдоходы у конкретного списка компаний по рентабельности, а не по секторам и видам деятельности – это неправильных подход, на мой взгляд), но идея логична и разумна: нужно перераспределять доходы, которые возникают от добычи и продажи всего сырья, не только нефти и газа. Государство, которому нужны эти деньги, имеет первоочередное право на такое перераспределение – и было бы лучше, если бы этим изъятием сверхдоходов заменили и поднятие НДС, и повышение пенсионного возраста. В теории это можно попытаться сделать, так как у нас достаточно различных видов сырья, просто потребуется намного более тяжелая работа. Я надеюсь, что за этот счет пенсионная реформа и будет отменена или существенно смягчена. Очень высока вероятность организации референдума – КПРФ ничто не мешает собрать подписи в нужном числе регионов, так как у них везде есть отделения, и ответ на референдуме может быть только один – "да, мы считаем, что повышение пенсионного возраста несправедливо и не надо его повышать". Это естественно проистекает из формулировок предлагаемых вопросов.