Юрий Мавашев: "Нас ждет историческая встреча Путина, Эрдогана и Рухани"

Завтра в Сочи состоится трехсторонний саммит  России, Турции и Ирана. Владимир Путин, Реджеп Тайип Эрдоган и Хасан Рухани соберутся вместе для того, чтобы обсудить новый этап урегулирования сирийского кризиса, который наступает сейчас в связи с разгромом террористических группировок и возвращением страны к проблемам внутриполитического конфликта. О том, каково значение этой встречи для Ближнего Востока и отношений в треугольнике Москва-Анкара-Тегеран, "Вестник Кавказа" побеседовал с руководителем политического направления Центра изучения современной Турции Юрием Мавашевым.

- Юрий Юрьевич, по вашей оценке, какие направления сирийского урегулирования должны будут обсуждать президенты на этой исторической встрече?

- Не будет преувеличением сказать, что уже по итогам консультативной встречи в Анталье глав внешнеполитических ведомств, ставшей прологом к завтрашнему саммиту, удалось выработать некую взаимоприемлемую формулу по вопросу текущего и будущего устройства в Сирии. Можно с уверенностью констатировать, что ключевые разногласия, существовавшие с 2011 года, были с той или иной степенью успешности преодолены, подтверждением тому служат совместные заявления глав МИД России, Турции и Ирана, сделанные в едином ключе. Сейчас речь идет, в первую очередь, о техническом согласовании, полагаю, уже окончательном, аспектов, связанных с функционированием зон деэскалации в Сирии, это животрепещущий и остросюжетный вопрос. Встреча президентов будет действительно исторической, ведь в 2011 году, когда только начиналась гражданская война в Сирии, трудно было представить себе то согласие сторон, которого мы достигли к настоящему времени – тогда позиции были диаметрально противоположными – при этом важно отметить, что мы являемся свидетелями системной работы сторон на протяжении двух последних лет. Встреча Путина, Эрдогана и Рухани должна пролить свет на будущее Сирии, также можно ожидать, что будут озвучены даты проведения Конгресса национального диалога, ведь с этим уже нельзя затягивать. Сейчас чувствуется, что по всем фронтам идет усиление политического процесса в Сирии, а значит, время дорого. Также нельзя не отметить тот позитивный момент, что контроль над сирийскими границами был фактически восстановлен именно усилиями наших трех стран.

Остается не снятым курдский вопрос, и здесь существенно, что мы наблюдаем сближение позиций России, Турции и Ирана по нему, что стало возможным благодаря переходу Москвы от нейтральной позиции в отношении сирийских курдов к большему пониманию турецкой точки зрения. Курды захватили ряд территорий в провинции Дейр-эз-Зор, к которой они исторического отношения не имеют, включив в захват еще и нефтяные месторождения, лишая Сирию возможности быть самодостаточным государством – без ресурсов для разрушенной экономики страны это будет очень сложно осуществить. В тоже время, транспортная инфраструктура для перекачки нефти находится в руках Башара Асада, в связи с чем не вполне ясно, зачем теперь курдам эти месторождения, если они не в состоянии контролировать трубопроводы, это как чемодан без ручки. Теперь они могут пожалеть об этом шаге, поскольку против их действий выступили три государства. Даже при поддержке США, думаю, у курдов нет особых перспектив, если они не договорятся с Россией, Турцией и Ираном. Наличие сходных точек зрения на, в том числе, курдский вопрос, очень сближает позиции сторон и дает больше шансов на то, что завтрашняя встреча будет успешной.

Думаю, начало формату и его успехам было положено в августе 2016 года, когда состоялась первая встреча президентов России и Турции после ухудшения отношений стран. Как раз тогда стало ясно, что Россия, Турция и Иран идут вместе по Сирии. Я убежден в том, что, если бы не этот союз и его общие действия, в сирийском урегулировании не удалось бы достичь ничего из того, что мы имеем на сегодня. Только схождение позиций России, Ирана и Турции позволили добиться текущих результатов, причем не военных, а политических и гуманитарных.

- На каком этапе, по вашей оценке, сейчас находится сирийское урегулирование, как близко мир?

- Условно говоря, предпосылки для мира в Сирии сейчас созданы приблизительно на 75-80%, это довольно много, с учетом того, что мир в Сирии должны обеспечить прежде всего сами сирийцы (воспользуется ли этим сирийское общество, это другой вопрос). Границы стали не такими прозрачными, как раньше, у террористов остались считанные проценты подконтрольной территории, последний оплот запрещенной в РФ террористической группировки – Абу-Кемаль – взят при поддержке наших ВКС. В тактическом смысле ИГИЛ (запрещена в РФ) нанесено поражение. Различные террористические ячейки, безусловно, еще будут активны, они будут проявлять себя, но сейчас мы достигли некой вехи, приблизились к тому, чтобы заложить основу для мирного послевоенного устройства Сирии, в чем-то уже нового государства при сохранении территориальной целостности. Мы для этого сделали все возможное и, я думаю, еще сделаем, независимо от того, кто будет руководителем в Сирии. Мы сейчас создаем основу, идущую дальше любого сирийского руководства, делаем некий исторический шаг, то есть урегулирование сирийского кризиса – это уже не политический, но и исторический вопрос.

- Что эта встреча будет означать для двусторонних и многосторонних отношений РФ, Турции и Ирана?

- Впервые в истории такие весомые региональные игроки, как Турция и Иран, садятся за стол переговоров, решая достаточно острые вопросы. Иранское руководство с самого начала поддерживало сирийскую власть, а Турция выступала резко против и активно оказывала содействие незаконным вооруженными формированиям. Это было. Тот факт, что сейчас Сирия усилила двустороннее сотрудничество Турции и Ирана, а также Турции и России, я думаю, можно считать главным итогом для наших стран. Сирийское урегулирование способствовало усилению наших контактов и выведению их на качественно новый уровень. В сущности речь идет о получении бесценного опыта в границах Евразии.

Для наших западных партнеров это яркий сигнал об изменении мира. Мир становится качественно другим, страны понимают, что им уже не нужен медиатор, диктат некой третьей стороны, что они вполне могут разобраться сами с существующими проблемами. Наши страны знают, как урегулировать сирийский кризис с учетом уважения к представителям различных конфессий, с сохранением этноконфессионального баланса, что очень важно. Напомню, что то, чем занимались США с 2003 года в Ираке, закончилось в итоге тем, что баланс между суннитами и шиитами оказался нарушен и возникла ИГИЛ. Сейчас мы тушим этот пожар и создаем нечто новое.

- Что сегодня объединяет эти три страны, кроме Сирии?

- Прежде всего, это Кавказ. Кроме того, все то, что сейчас происходит в Центральной Азии, интересует и Турцию, и Иран, ведь там проживают и сунниты, и шииты. Региональная роль Турции сейчас увеличивается, к 2023 году страна планирует войти в десятку ведущих экономик мира, и понятно, что государство с 80 млн человек населения начинает простирать свои интересы несколько дальше Ближнего востока. Не думаю, что здесь стоит искать проблему, ведь это в дальнейшем может быть новой точкой соприкосновения между Россией и Турцией. Не исключаю, что Россия и Турция могли бы совместными усилиями оказывать поддержку той или иной стране, так как усилий одной России может быть недостаточно. Возвращаясь к тому опыту, о котором я уже сказал, касательно Закавказья и у России, и у Турции, и у Ирана есть понимание, что эскалация насилия чревата для всех, а значит, надо договариваться, так что в случае возникновения некой новой кризисной ситуации в Закавказье будет использоваться опыт согласованных трехсторонних действий Москвы, Анкары и Тегерана, полученный в рамках урегулирования сирийского кризиса. И здесь у нас есть целый набор инструментов.