Андрей Сушенцов: "Позиции России и США по Карабаху очень близки"

Сегодня в Баку проходит международная конференция "Южный Кавказ на международной арене: сотрудничество и конкуренция в регионе и вокруг него", организованная Центром стратегических исследований при президенте Азербайджана. На полях этого события "Вестник Кавказа" побеседовал с доцентом кафедры прикладного анализа международных проблем Факультета политологии МГИМО, программным директором Международного дискуссионного клуба "Валдай" Андреем Сушенцовым о соотношении международного права и realpolitik в урегулировании нагорно-карабахского конфликта, а также о будущем отношений России и США, в том числе касательно южнокавказского региона.

- Сегодня на конференции зашла дискуссия о том, что realpolitik и международное право отличаются друг от друга, причем существенно. Насколько данную мысль можно применить к Кавказскому региону, особенно к урегулированию нагорно-карабахского конфликта?

- Это хороший, глубокий вопрос об, откровенно говоря, одном из наиболее сложных международных кризисов современности. С одной стороны, все мы являемся наследниками тех проблем, которые образовались в результате неурегулированного распада Советского Союза, которому не предшествовало никакой фундаментальной подготовки – ни соглашения о границах, ни соглашения об обмене населением. Как только страны решили, что будут независимыми, так, по сути, мгновенно это и произошло, и пока в некоторых местах Советский Союз де-факто продолжал действовать, в других сразу же началась война, потому что появилась идея "сейчас или никогда": решить силой все вопросы. Это было не только в Азербайджане, но и в Молдавии, и в Грузии, и в Таджикистане, и в самой России сразу несколько конфликтов – и если тогда и был realpolitik, то это был realpolitik локальных проектов, когда отдельные страны и отдельные народы, пытались реализовывать свой "большой проект".

В результате этих конфликтов образовался некий статус-кво, независимо от того, были ли достигнуты цели и в каком объеме, и только один из них удалось урегулировать – в Таджикистане. Дипломатический и политический процесс урегулирования нигде, кроме Таджикистана, не дал удовлетворительного решения, при этом, безусловно, движение вперед в каждом конфликте должно носить политический и дипломатический характер. В нагорно-карабахском урегулировании уже сложились все институты урегулирования – Минская группа ОБСЕ, активное самостоятельное посредничество России, и так далее, и международно-правовой путь видится как наиболее предпочтительный и наиболее экономный. Было бы огромной ошибкой отказаться от всего уже имеющегося политического и дипломатического багажа, имеющегося по Нагорному Карабаху. Есть консенсус всех внешних участников – России, Франции и США – что, на мой взгляд, беспрецедентно. Самое трудное, чего достичь пока не удается, это договоренности между лидерами двух государств.

- Также нас интересует ваш взгляд на будущие отношений России и США. Насколько сложно в настоящее время странам преодолеть противоречии?

- Я думаю, нам очень трудно преодолеть противоречия, вне зависимости от того, кто является американским президентом. Американская стратегия – это, преимущественно, стратегия морской державы, опирающейся на морское судоходство, оперирование морскими пространствами и сеть союзников в Европе, Азии и на Ближнем Востоке. США в гораздо меньшей степени заинтересованы в строительстве инклюзивных систем безопасности, которые бы включали не только союзников, но и оппонентов. США – по сути, остров, который может легко избежать перелива нестабильности на свои территории даже с территорий соседних стран, не говоря о тех странах, где США ведет активную внешнюю политику: на Ближнем Востоке и в Африке. Россия –  континентальная держава, граничащая с наибольшим количеством других стран и с наиболее протяженной сухопутной границей. Наша страна в гораздо большей степени, чем США, зависит от того, что происходит в пограничных с ней странах, поэтому она более ориентирована на создание систем безопасности, не допускающих эскалации даже таких конфликтов, которые не удается урегулировать. Это касается и северокорейской проблемы, и ситуации в Афганистане, и всех конфликтов на Кавказе, и сейчас на Украине. Поэтому у России и США есть некое фундаментальное противоречие в логике жизни, не говоря о конкуренции интересов по отдельным вопросам. И это противоречие будет создавать объективные сложности для любого американского президента и любого российского лидера.

- Есть ли при этом точки соприкосновения, которые могли бы это противоречие свести до возможного минимума?

- Безусловно, для нас возможны локальные сделки. В частности, позиции России и США по нагорно-карабахскому урегулированию очень близки. Об этом, например, сегодня говорил бывший посол США в Азербайджане Мэтью Брайза: он напомнил, что даже в ходе пятидневной войны 2008 года Россия и США оставались на одной стороне по поводу нагорно-карабахского урегулирования. То же самое стоит сказать и о закрытии иранского ядерного досье. Даже во многих аспектах северокорейской проблемы мы сходимся. Конечно, иногда Москва и Вашингтон расходятся по аспектам борьбы с терроризмом, хотя, казалось бы, угроза общая, но есть нюансы, так как США очень избирательно называют организации террористическими, и нередко сами поддерживают ряд этих организаций, если они борются с режимами их соперников, допустим, в Сирии. В этом ключе, мне кажется, наши разногласия более или менее объективны и никуда не денутся.

- Современная антироссийская кампания в США – в большей степени действительно обращена против России или против президента Дональда Трампа?

- Я думаю, в первую очередь, это внутриполитический вопрос США, к России имеющий довольно косвенное отношение, ведь между нашими странами ни в одной из областей, кроме военной, нет тесных или глубоких отношений, которые делали бы наши контакты обязательными. Кроме взаимного гарантированного уничтожения стратегической стабильности, нет ничего, что нас объединяет и связывает. Именно это делает Россию удобной мишенью во внутренней политике США, а США – удобной мишенью во внутренней политике России: в таких условиях критиковать друг друга легко. То, что сейчас происходит в США вокруг фигуры Трампа, - это хорошо спланированная, построенная на негативных эмоциях кампания его оппонентов по параличу действующей администрации и недопущению энергичных шагов с ее стороны. Трамп сам не ожидал своей победы, у него нет конкретной программы, на многие вещи он смотрит с несколько дилетантским, по крайней мере, с экспериментаторским подходом. Это вызывает большие трения среди американского истеблишмента, и ему стремятся помешать.

При этом в так называемом "российском деле" нет каких-либо серьезных оснований: уже пять месяцев они копают, и до сих пор не представили ничего фундаментального. Скорее всего, это ни к чему не приведет, однако подпортит нервы и создаст неблагоприятный фон для российско-американских отношений. Если изначально были надежды на то, что возможно сотрудничество по локальным вопросам и, может быть, даже более крупным, таким как борьба с терроризмом, региональная стабильность на Ближнем Востоке, европейская безопасность, украинский кризис, то сейчас, конечно, это все откладывается. Даже условий для обсуждения этих вопросов нет. Неизвестно, как это будет выглядеть через год или два, Трамп может как победить, так и проиграть. Для России отношения с США важны, но не являются наиболее значимыми, У нас достаточно большой опыт взаимных отношений, в нем были очень разные периоды, и нынешний период – не самый плохой.