Есть ли у Хаменеи предпочтительный кандидат на предстоящих выборах?

После начала президентской кампании в Иране СМИ в Тегеране и за рубежом все чаще обращаются к одной и той же теме: у верховного лидера аятоллы Али Хаменеи якобы есть предпочтительный кандидат. Хотя консервативные политические настроения Хаменеи хорошо известны, это не значит, что он будет склонять избирателей в пользу приверженцев жесткой линии. Как пишет Al-Monitor в статье Does Iran's Khamenei really have a preferred candidate?, во время этого избирательного цикла формируется другая тенденция, во многом аналогичная той, которая наблюдалась в 2013 году: более слабые кандидаты пытаются использовать предположение о том, что они более предпочтительные кандидаты для Хаменеи в борьбе за победу на выборах.

В преддверии иранских выборов 2013 года в западных СМИ много говорилось о предполагаемом предпочтительном кандидате верховного лидера - Саиде Джалили. Некоторые эксперты называли его ”помазанником”. В этом году подобная ситуация возникла вокруг кандидатуры Эбрахима Раиси. В связи с этим возникает вопрос, каким образом относительно неизвестные бюрократы, не имеющие национальной поддержки и опыта руководства в Иране, сумели экспортировать подобную репутацию за пределами страны в течение короткого периода кампании. Хаменеи и политический истеблишмент не выбирали фаворита среди претендентов в 2013 году, но сам Джалили использовал западные СМИ, чтобы представить себя в качестве предпочтительного кандидата верховного лидера. Действительно, Джалили объявил о своем участии в выборах в интервью CNN в Стамбуле. В день, когда его кандидатура была утверждена, Джалили дал интервью Christian Science Monitor, и был объявлен лидером. Западные СМИ и эксперты назвали Джалили фаворитом Хаменеи, о чем в Иране узнали из собственных СМИ, ссылавшихся на западные источники в качестве доказательств.

Хаменеи решил не вмешиваться в процесс в 2013 году. Отбиваясь от попыток Джалили использовать его авторитет для продажи избирателям, Хаменеи прямо заявил: ”Я никому не отдаю предпочтения. Иностранные СМИ будут говорить о том, что у  меня есть фаворит. Это ложь, я никому не отдаю предпочтения”.  Хаменеи подчеркивал соотношение явки избирателей и легитимности политического истеблишмента: ”Моя первая и самая важная рекомендация - участие посредством голосования. Это важнее всего. Возможно, некоторые не поддерживают Исламскую Республику по какой-либо причине, но в любом случае они хотят поддержать свою страну. Поэтому они должны принять участие в голосовании”. В итоге Джалили проиграл, получив всего 11,8% голосов.

Саид Джалили

Кампания 2017 года началась всего неделю назад, Драйверами кампании Эбрахима Раиси стали СМИ и западные эксперты, которые называют его ”фаворитом Хаменеи, готовым защищать ″республику добродетели”″. Почему Раиси следует неудачной стратегии, которую использовал Джалили четыре года назад? Как и у Джалили, у Раиси нет независимой базы поддержки. Хаменеи снова настаивает на высокой явке и заявляет, что не поддерживает ни одного из кандидатов. В этих условиях для Раиси становится еще сложнее набрать необходимое количество голосов на выборах. Представление себя в качестве предпочтительного кандидата Хаменеи является для Раиси наиболее вероятной возможностью обеспечения жизнеспособной базы поддержки, с помощью которой он сможет утвердить свою кандидатуру. Но будет ли этого достаточно, чтобы победить? Невозможно сказать наверняка, мобилизуются ли избиратели в день выборов, но разумно предположить, что явка достигнет 65-75%. В 2005 году она превысила 62,8%, а в 1997 году - 79,9% избирателей. 18,6 млн голосов, отданных за Рухани в 2013 году, были обеспечены благодаря явке в 76,2%. Чтобы победить на выборах в этом году, нужно обеспечить 17-19 миллионов голосов в первом раунде. Консервативные кандидаты в президенты получают импульс, когда явка достигает 70%. Согласно недавнему опросу, примерно 45% иранцев не знают, кто такой Раиси.

Эбрахим Раиси

Раиси пытается привлечь сторонников бывшего президента Махмуда Ахмадинеджада: ультраконсервативных, экономически разочарованных противников истеблишмента. В этом плане между кампанией Раиси и президентством Ахмадинеджада есть много общего - от советников и сторонников до популистской политики и риторики.

Эта стратегия может привести к увеличению избирательного блока Раиси, уничтожению его поддержки среди избирателей, ориентированных на Хаменеи, мобилизации избирателей к голосованию против Раиси за Рухани или комбинации последних двух сценариев. Если в день выборов Раиси останется единственным кандидатом-приверженцем жесткой линии, менее вероятно, что его связь с блоком Ахмадинеджада нанесет ущерб его имиджу в качестве предпочтительного кандидата верховного лидера.

До 19 мая Раиси, скорее всего, будет делать ставку на изображение себя в качестве фаворита Хаменеи. Иранские сторонники жесткого курса нацелились на опыт своих американских коллег, делая ставку на то, чтобы ”истинные верующие” вышли толпами голосовать за ”предпочтительного кандидата Хаменеи”, а все другие остались дома. Если не брать это в расчет, то приверженцам жесткой линии будет трудно представить такого кандидата, который может получить больше 18,6 миллионов голосов, отданных за Рухани в 2013 году. 

Попытка предсказать политику Ирана - неблагодарный труд. Многочисленные президентские выборы в прошлом вызывали удивление: 1997 год (Мохаммад Хатами), 2005 год (Ахмадинеджад), 2009 год (столпотворение) и 2013 год (Рухани). Случиться может все что угодно, и Хаменеи вполне может предпочесть Раиси в качестве президента, хотя до сих пор нет окончательных доказательств в пользу этого утверждения. Пока ситуация не изменится, лучше сосредоточиться на том, как и почему Раиси использует этот образ.