Сергей Девятов: ″События 1917 года еще долго будут занимать умы ученых″

Международная научная конференция «Столетие революции 1917 года в России» пройдет на историческом факультете МГУ имени Ломоносова 29-31 марта. В преддверии этого события заведующий кафедрой истории России XX–XXI веков исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, профессор Сергей Девятов рассказал ″Вестнику Кавказа″ о работе над изучением событий тех лет.

- МГУ считается не только ведущим образовательным центром, но и научной структурой, на которую ориентируются многие образовательные организации России. Какую трактовку событий 1917 года дают специалисты факультета?

- Говорить о каких-то специфичных университетских трактовках вряд ли возможно. На сегодняшний день у нас замечательные специалисты, в том числе по 1917 году, и Московский университет, исторический факультет, факультет политологии, философский факультет делают максимум для того, чтобы полно, с научной точки зрения, предельно обоснованной по документам, по источникам, дать объективную оценку тем событиям. Здесь требуется фактически комплексное обсуждение, начиная с создания внятного понятийного аппарата, четких определений, которые бы устроили различных специалистов - историков, социологов, философов. Это огромная работа, которая не закончена на сегодняшний день. Это то, что еще годы и годы будет занимать умы ученых.

- Революционные события оказали большое влияние на национальные окраины, на Южный Кавказ. В чем специфика революционного кризиса для региона Южного Кавказа? Каковы были последствия свержения самодержавия для народов, проживающих на территории Армении, Азербайджана и Грузии?

- Появление совершенно иных прав, возможностей. Население Кавказа, как и вся страна, тяжелейшим образом пережило и революцию, и гражданскую войну, с огромными потерями, с огромными издержками. Но при этом изменился статус, который существовал у народов Кавказа до революции, то есть в имперский период. Конституция 1924 года давала совершенно иные возможности для самого широкого представительства. Но все издержки, которые были в революции и после революции, в советский период, в полной мере коснулось и Кавказа. Они коснулись всех, кто находился в рамках СССР. Поэтому мы и говорим, что революция – это еще и страшная трагедия, потому что плугом проходится по судьбам многих-многих миллионов людей.

- Была ли какая-то региональная специфика в революционном кризисе или тенденции были общими?

- Была, конечно же. Это нельзя даже назвать в чистом виде сепаратизмом, это попытка возникновения внутреннего уровня самосознания, а как результат - попытка оформления государственности. Все это было сразу после революции. Многие объявляли о собственном суверенитете. Особенно ярко это проявилось в те годы на Украине. Также это было характерно и для Кавказа, хотя в меньшей степени. То есть, если имперский период был центростремительный, собирающий, то революция внесла элемент распада. Это в значительной степени ухудшало общую ситуацию в рамках государства, но, к счастью, обошлось без тяжелых системных последствий. Во всяком случае, уровень трагизма  всюду был одинаков. Революция в этом плане – кончено, трагедия страшная.

- Планируются ли по этой тематике совместные конференции на базе исторического факультета со специалистами из стран постсоветского пространства?

- Да, приглашены специалисты практически из всех бывших республик СССР. Эта составляющая очень важна, потому что интересно, каким образом развивается историческая наука у наших непосредственных соседей. Чрезвычайно любопытный фактор. В последние годы мы наблюдаем достаточно объективный подход к тому, что происходит. Слава богу, уровень научного экстремизма, который существовал сразу после событий 1991 года, после распада СССР, спадает.