"В Кремле знали, что происходит в Нагорном Карабахе..."

...О событиях в Нагорном Карабахе генерал-майор Георгий Септа рассказывал мне как очевидец. В период с июня 1983 по март 1988 года он возглавлял деятельность отдела КГБ автономной области, оперативно обслуживавшего Степанакерт, пять районов областного и два республиканского подчинения с азербайджанским и курдским населением. Публично он вспоминает это время впервые.

– В период установления советской власти в Закавказье вследствие ряда субъективных причин были пересмотрены действовавшие прежде пограничные разграничения между Арменией и Азербайджаном. Это в дальнейшем и посеяло семена раздора и войны.

События вокруг Нагорного Карабаха обострились 20 февраля 1988 года. В этот день в административном центре Нагорно-Карабахской автономной области (НКАО) городе Степанакерте состоялась внеочередная сессия областного Совета народных депутатов, поставившая вопрос о передаче анклава в состав Армении. Из Москвы сотрудникам областного отдела КГБ было дано указание не препятствовать данному процессу. Тогда органы госбезопасности еще обладали силой, и если бы была дана команда о недопущении обсуждения подобной повестки дня, то, вполне возможно, что сессия не состоялась бы. Однако ее проведение было кому-то выгодно и желанно.

Президиум Верховного совета Азербайджана расценил событие лишь как ходатайство группы местных депутатов. И оно было признано неприемлемым, противоречащим интересам армянского и азербайджанского населения Азербайджана и Нагорного Карабаха, поэтому отклонено. Некоторое время спустя Верховный совет Армении в ответ на повторное обращение облсовета НКАО принял одностороннее решение о включении Нагорного Карабаха в состав Армянской ССР.

Именно с публичного обращения депутатов облсовета начинается точка отсчета, с которой стартовала открытая фаза геополитического противостояния Армении и Азербайджана по карабахскому вопросу. Ей же предшествовала многолетняя работа, направленная на идеологическое обоснование отторжения. Активизировалась она с наступлением перестройки, которая раскрепостила многонациональное сообщество, ценой разрушения общесоюзного политического пространства вернула советским республикам понятие национального суверенитета и право на самоопределение. Однако их реализация ввергла страну в пучину межнациональных распрей. В армянском исполнении это была ревизия национальных границ с позиции «исторического права», которая обернулась бесправием сотен тысяч людей. Энергия организаторов сепаратистского движения оказалась разрушительнее перестроечной политики Кремля.

Не оригинален был в оценке складывавшейся обстановки и Михаил Горбачев: он всего лишь повторял теоретические разработки разного рода говорунов от политики, появившихся как раз в период перестройки, когда слово «политолог» только-только входило в оборот.

Согласно оперативной информации, систематически направлявшейся из отдела КГБ автономной области в вышестоящие партийные органы и в КГБ СССР, в течение 1987 года в Армении, а также среди армянского населения НКАО, составлявшего 74 процента от общей численности, велась практически открытая пропагандистская работа.

На информацию, получаемую из отдела КГБ по автономной области, активно реагировал первый заместитель председателя КГБ СССР Ф. Бобков, отмечая, что «уже два года мы бьем тревогу о грядущем конфликте между Арменией и Азербайджаном». Именно по его инициативе по поручению секретаря ЦК КПСС Е. Лигачёва в Армению и НКАО была направлена бригада, которая подтвердила: в Закавказье зреют опасные процессы, требующие принятия срочных мер. Вопрос был поставлен на обсуждение в секретариате ЦК КПСС. Однако все выводы и предложения из решений бригады убрали либо сгладили – никто не хотел признавать наличие в стране конфликтов на национальной почве.

Двойственность, противоречивость политической линии кремлевского руководства вполне проявились в период, предшествовавший печальным событиям. В течение 1987 года многочисленные обращения по территориальному вопросу шли в ЦК КПСС и Верховный Совет СССР при отсутствии однозначной реакции, что поощряло публичное выдвижение территориальных требований. Причем вопреки объявленной гласности Москва эту тему не обсуждала с руководством Азербайджана, и вообще оно официально не ставилось в известность об обращениях с армянской стороны.

При этом следует отметить, что в Нагорном Карабахе редко, но имели место межнациональные азербайджано-армянские браки. А в Баку, насчитывавшем около 250 тысяч армян, таких союзов было множество.

Территориальные требования не были неожиданностью для партийного и государственного руководства СССР. Более того, в кремлевских верхах владели информацией о сепаратизме, о том, что происходит в Нагорном Карабахе и вокруг него и что готовится. Приверженцы сепаратизма, консультируясь в кремлевских кабинетах, встраивали в демократическую риторику перестройки радикальные лозунги.

Впрочем, первые публичные выступления и массовые демонстрации с требованием о передаче Нагорного Карабаха Армении начались в ноябре 1987 года в Ереване. Это была своего рода репетиция, сигнал к развертыванию территориального противостояния. Однако Москва оставила и это обстоятельство без внимания.

В начале февраля 1988 года глухое брожение среди армянской части населения автономной области достигло критической точки и, как по команде, выплеснулось на улицы Степанакерта. Первый публичный митинг, о планировании которого заранее подробно информировался Нагорно-Карабахский обком партии, ЦК компартии Азербайджана, КГБ СССР, состоялся 12 февраля. С того момента митинги и демонстрации с требованием присоединения Нагорного Карабаха к Армении периодически проходили весь последующий период, постепенно втягивая в воронку конфронтации все больше людей, представителей обеих сторон.

Следует отметить, что в Нагорном Карабахе, не в пример Армении и Азербайджану, отсутствовали действующие церкви и мечети, священнослужители, которые могли оказать соответствующее влияние на складывающуюся обстановку.

Некоторые политики считают, что движение за присоединение Нагорного Карабаха к Армении возникло и продолжается только среди самих армян, живущих в Нагорном Карабахе. Попытка представить их в качестве единственной противоборствующей с Азербайджаном стороны продиктована настойчивым стремлением представить конфликт не как армяно-азербайджанский, а как азербайджано-карабахский. Между тем трудно скрыть ирредентистский характер общеармянского движения за отторжение Нагорного Карабаха, если иметь в виду его суть, состоящую в одном лишь основании – этнической близости группы населения, проживающей на его территории.

События в Ереване и Степанакерте создали крайне напряженную ситуацию в отношениях по всему периметру непосредственного взаимодействия армянского и азербайджанского населения. В этой обстановке появились первые «внутренние» беженцы-азербайджанцы из Нагорного Карабаха. Драматически складывалась ситуация вокруг азербайджанского населения в самой Армении, откуда появились сотни беженцев. Но это была только начальная стадия межнациональной трагедии, которую еще можно было остановить.

При фактической нейтральной позиции «архитекторов перестройки» движение за воссоединение продолжилось путем боевых акций против мирного населения. Насилие породило ответное насилие. И уже через некоторое время конфликт стал приобретать необратимый характер.

Далее были Сумгаит и Баку, а далее – настоящие боевые действия…

О чем заставляет задуматься карабахская история? Как тогда, так и сегодня мы не умеем решать подобные коллизии. Мы не знаем ответа на принципиальный вопрос: что важнее, государственный суверенитет или право народа на самоопределение? А именно это составляет суть межнационального конфликта, выродившегося в противостояние некогда братских республик. У нас долгое время национальные конфликты, сепаратистские настроения объясняли нищенским уровнем существования одних в сравнении с другими. Но мы видим, что и сепаратизм, и вражда, и войны за передел территорий зловеще возникают и в сытых странах.

Когда видишь искаженные ненавистью лица, то думаешь: какое же это непонятное явление, национальное самосознание. Сколько в нем жестокости, агрессии. Послушаешь выступления национал-патриотов, становится не по себе. Смотришь на бурлящий вулкан национализма – и не в состоянии постичь всю картину, раскрывающуюся перед тобой. Вся земля сегодня поделена. И затевать спор, кому что принадлежит и кому должно принадлежать, мало того что опасно, но и бессмысленно. Почти всегда можно найти повод для национальной ущемленности. Сегодня развязываем спор, кому владеть территорией, завтра – война. Иного не дано...

* * *

С 1968 года Георгий Септа служил в органах госбезопасности. В период с июня 1983 по март 1988 года возглавлял деятельность чекистов НКАО. В июле 1988 года из-за резкого обострения межнациональной обстановки в Баку руководством КГБ СССР было принято решение о его переводе в управление Госбезопасности по Ставропольскому краю. Потом ушел в новую федеральную структуру – налоговую полицию, которая только начинала формироваться. Был первым заместителем начальника УФСНП России по Ставропольскому краю. 28 лет Георгий Иванович проработал в органах безопасности, семь – в налоговой полиции. Имеет госнаграды, звание генерал-майора, почетного сотрудника налоговой полиции, награжден именным оружием.