Владимир Захаров: ««Север-Юг» решит региональные проблемы транспортных развязок»

Старший преподаватель факультета мировой экономики и мировой политики Школы востоковедения Высшей школы экономики, дипломат Владимир Захаров рассказывает «Вестнику Кавказа» о перспективах российско-китайского сотрудничества и о региональных транспортных проектах. Продолжение. Начало см. Владимир Захаров: «Мы приговорены к тому, чтобы дружить с Китаем»

- Владимир Юрьевич, одним из первых указов, подписанных Дональдом Трампом после инаугурации, стал отказ от проекта Транстихоокеанского партнерства (ТТП). Означает ли это, что на месте образовавшегося вакуума Китай будет продвигать свои какие-то интеграционные проекты?

- Проект ТТП - это была вещь в себе для китайцев. Из туда никто не приглашал. Поэтому резкий разворот со стороны Трампа явно их озадачил. Параллельно ТТП китайцы делали свой проект, который назывался Всеобъемлющее региональное экономическое партнерство, практически с участием тех же стран, которые участвовали в ТТП. Китай еще не пережил своего изумления этой смелой американской выходкой, которая обозначила ряд проблем, которые существуют в многосторонних экономических отношениях в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Они должны понять, что из этого извлекут и какие дивиденды могут получить при выходе Америки из сферы многостороннего сотрудничества и переходе исключительно на двустороннее сотрудничество.

ТТП согласовывалось на правовом уровне с 12 государствами. И все 12 государств активно участвовали в этом проекте. В то время как китайские инициативы являются односторонними, которые китайская сторона согласовывает лишь той части, которая касается железных дорог или других магистралей, стоящихся с помощью китайцев. Сложность в том, что нет многосторонней правовой основы для их реализации. В китайском проекте предполагается только одна основа – односторонняя, поэтому трудно с ними вести разговор. Хотя два года назад был поднят лозунг о сопряжении Евразийского экономического союза с китайскими инициативами, а инициатива всегда индивидуальна. Но этот проект создает определенные финансовые возможности. В рамках этой китайской большой инициативы был создан Банк инфраструктурных инвестиций и фонд. В случае с банком это 100 млрд долларов, в случае с фондом - 40 млрд долларов. Пока нет информации о том, как эти финансовые проекты будут касаться российской стороны. Мы знаем, что китайская сторона намерена сотрудничать с Россией по строительству скоростной железнодорожной магистрали ”Москва-Казань”, а потом (существует такой фантастический проект) после Казани эта скоростная магистраль будет продолжена чуть ли не до Пекина через территорию Казахстана.

Но и здесь есть много загадок. Кто, на каком уровне будет вкладывать эти деньги, кто будет давать гарантии. Проблема упирается в наше законодательство. Если мы даем какие-то обещания, даем какие-то авансы, которые просит китайский бизнесмен, если эти гарантии даются российским правительством, то формально те средства, которые мы должны гарантировать, должны быть предусмотрены российским бюджетом. Таким образом мы выступаем как солидный, серьезный партнер для всех тех, кто вкладывает инвестиции в Россию. Но не под каждый проект, не под каждые инвестиции мы такие гарантии можем дать. Существует много всякого рода препятствий. Поэтому необходимо начать конкретную работу по реализации инвестиционных проектов как на территории России, так и на территории Китая.

- Речь идет о проектах на территории российского Дальнего Востока?

- В проекты на территории нашего Дальнего Востока мы пытаемся привлечь инвестиции из Китая, из Южной Кореи и из Японии. Я был недавно на Сахалине, и меня поразила одна вещь, если говорить об инвестиционном, кредитном бизнесе - на первом месте идут японцы и корейцы, а китайцев пока на Сахалине не видно. Порт Владивостока объявлен зоной порто-франко, мы создаем благоприятные условия для иностранного бизнеса, но там тоже не чувствуется живого китайского участия. Хотя строительство маршрутов между северо-востоком Китая и Дальним Востоком могло бы обеспечить китайскому бизнесу и китайским провинциям более скорый вывоз китайских товаров из внутренних провинций Китая к портам, через которые они могут быть затем экспортированы в другие страны.

Важно здесь работать достаточно гибко. У нас создано министерство, которое занимается развитием Дальнего Востока. Мы должны четко проработать условия безвизового нахождения китайских, японских, корейских бизнесменов. Кроме того, нужно дать четкие гарантии (правовые, финансовые, административные) тем, кто хочет вложить в эти зоны опережающего развития на нашей территории, чтобы они чувствовали, что находятся в безопасности, что те средства, которые они вкладывают, могут быть на соответствующих условиях выведены в форме дивидендов за пределы нашей страны. Все это нуждается в постоянной углубленной работе с бизнесом, который туда тянется.

Пять лет назад на двустороннем уровне мы договорились, что будем взаимно способствовать развитию китайского северо-востока, а китайская сторона будет способствовать развитию дальневосточных районов нашей страны. После этих добрых слов и пожеланий никто никуда не двинулся. Здесь нам надо много работать. Проекты должны быть проработаны и гарантированы в плане реализации для иностранных бизнесменов, которые будут кредитовать строительство этих объектов. Китайские бизнесмены часто жалуются, что российские проекты либо сырые, либо не готовы.

Сегодня экономический вектор России направлен в сторону Запада, исходят из тех объемов, которые характеризуют торговлю РФ вообще с внешним миром. Если взять китайский вектор, то главные рынки для Китая - это США (600 млрд долларов), Западная Европа – (650 млрд долларов), торговля с Японией (300-400 млрд долларов), с Южной Кореей (около 300). То есть, наши векторы пока обращены в разные стороны. Но стратегически мы чувствуем себя как страны, которые стоят спина к спине в плане безопасности. Главное, чтобы этот уровень безопасности сохранялся, чтобы мы не отвлекали свои стратегические возможности.

- В течение длительного времени ваша деятельность была связана с различными аспектами ШОС. Есть ли в нынешних условиях реальные перспективы выхода этой организации на новые направления сотрудничества? Например, на Южный Кавказ?

- Организация была создана решением глав шести государств в 2001 году за 2-3 месяца до событий 11 сентября. Тогда назревала террористическая опасность, которая исходила с территории Афганистана и могла перекинуться в среднеазиатский регион. В этом смысле было очень важно общее стремление государств противостоять этой угрозе. Но с самого начала было объявлено, что ШОС будет организацией многопрофильного сотрудничества. Она имеет три профиля сотрудничества. Первое - в области безопасности, политического сотрудничества, борьбы против терроризма, экстремизма и сепаратизма. Второе направление – экономическое сотрудничество. Третье – гуманитарное сотрудничество. Эти направления развиваются разноскоростным методом. Наиболее продвинутым является сотрудничество в области безопасности, политическое сотрудничество. На втором месте по темпам развития я бы выделил сотрудничество в области гуманитарной, и на третьем месте, как наиболее хромающее, сотрудничество в области экономики.

Очевидно, организация, как считает наш министр, не имеет интеграционных основ. Интеграция предполагает свободу движений капиталов, рабочей силы, передачу определенных сфер управления на наднациональный уровень. Государства ШОС к этому сегодня не готовы, прежде всего, государства Центральной Азии, которые очень дорожат своей самостоятельностью, своим суверенитетом. В какой-то мере отсутствие интеграционных основ мешает развитию сотрудничества в сфере экономики. Двустороннее же сотрудничество не вписывается в правовые рамки и рамки экономического сотрудничества ШОС.

Есть также проблемы технического порядка. Например, мы много лет говорим о том, что должен быть создан Банк развития ШОС, банк, который бы мог давать средства на отработку технико-экономического обоснования тех или иных проектов. Любой проект требует технико-экономического обоснования, и пока непонятно, когда эти структуры могут быть созданы. Речь идет о том, чтобы одна структура вела проектную деятельность, а вторая - могла бы способствовать реализации тех или иных проектов. Мы решаем эту проблему.

Еще одна есть большая и интересная перспектива – перспектива вхождения двух больших азиатских государств – Индии и Пакистана, которые сделали заявки на вступление в ШОС. Принципиальное решение было принято в прошлом году, и сейчас Пакистан и Индия должны пройти юридическую стадию своего сближения с ШОС, то есть парламенты этих государств должны принять 30 документов, которые страны ШОС разработали для создания своей правовой основы. Многие, конечно, задают вопрос - будет ли ШОС более стабильной, более крепкой, если к ней добавится Индия и Пакистан. Однозначного ответа нет, можно высказать только пожелания, потому что вместе с вступлением Индии и Пакистана, вполне возможно, что «бацилла», которая провоцирует конфликтные ситуации в противостоянии Пакистана и Индии, имеет шанс быть занесенной и внутрь ШОС. Когда противостояние будет еще и внутри организации, это не принесет добра. Приглашая два крупнейших государства для вступления в эту организацию, нужно поставить определенные условия, чтобы они развивали свое мирное сотрудничество, чтобы проблемы, которые существуют между ними, не были перенесены внутрь организации.

Что касается Кавказа, то два государства практически одновременно сделали заявки на вступление в ШОС в качестве партнеров по диалогу - Азербайджан и Армения. Заявки были приняты. Сегодня наряду с другими государствами (Турция, Шри-Ланка, Камбоджа) они являются партнерами по диалогу ШОС. Статус «партнер по диалогу» не очень гибкий. Он предполагает участие тех или иных государств в экономическом сотрудничестве, в гуманитарном сотрудничестве, по ряду моментов есть в политическом сотрудничестве, но он не предполагает присутствия на форумах или на саммитах ШОС руководителей государств. Они не имеют права участвовать в разработке каких-то документов. Поэтому это пока доброжелательный жест. Было бы интересно, чтобы соответствующие инициативы шли в сторону ШОС. Если есть какие-то актуальные проблемы, есть какие-то актуальные проекты, то ШОС могла бы рассмотреть и поучаствовать в развитии взаимодействия с государствами Кавказа.

В частности, есть китайский проект, который предполагает, что один из железнодорожных маршрутов может пойти через Центральную Азию, через Каспийское море, через Баку, через Грузию. Но есть трудности технического порядка. Во-первых, в разных странах колея разной ширины. Во-вторых, возникает вопрос о таможенном обеспечении всего этого маршрута, потому что поезд пересекает ряд границ. Если он идет через Казахстан и Россию, он идет уже по пространству ЕАЭС, где таможенные процедуры упрощены, а в Азербайджане и Грузию требуется таможенное оформление грузов. Этот вопрос формальный, но он затрудняет движение и снижает скорость движения этих поездов. Это просто может быть перспективно, если речь будет идти о каких-то двусторонних доставках грузов.

Между тем, масштабный проект коридора «Север-Юг», предполагает инфраструктурное строительство, логистику, которая бы соединяла Россию, Север Европы через Кавказ, а потом через Кавказ, через Грузию, Азербайджан и Иран, затем выход к Персидскому заливу. Речь в некоторых случаях идет даже о создании какого-то канала через Каспийское море, который бы подошел к Персидскому заливу. Поэтому в данном случае все будет решаться на уровне коммерческом,  техническом. Проект «Север-Юг» во многом мог бы решить вопросы транспортных развязок с участием всех заинтересованных государств региона. Я думаю, что все в этом заинтересованы, потому что это могло бы проложить путь и к Индии, и к усилению транспортного обслуживания между Индией, Пакистаном и государствами, которые находятся в евразийской части этого пространства.