«Турция могла бы взять на себя стратегическую роль посредника между Востоком и Западом»

Немецкий политолог Хайко Лангнер, комментируя в интервью «Вестнику Кавказа» ключевые для его страны события 2016 года, подробно остановился на сложных отношениях между Берлином и Анкарой. Подводя итоги прошлого года, Лангнер затронул такие чувствительные темы, как перспективы вступления Турции в ЕС, «армянский вопрос», а также до сих пор не изученные в должной мере темные главы немецкой истории.

- Как бы вы охарактеризовали отношения между Германией и Турцией?

- Турция наряду с Россией является второй страной, с которой у Германии сложилась более чем столетняя история особых отношений. Кайзеровская Германия и Османская империя, предшественница современной Турции, были союзниками в Первой мировой войне. Высокая Порта, будучи младшим партнером в союзе с Германией, надеялась найти защиту в борьбе с имперскими интересами Великобритании, Франции и России, которые хотели разделить между собой Османскую империю на собственные подконтрольные протектораты, в качестве инструментов для достижения этой цели используя внутренние национальные конфликты на османской территории. Это затронуло, в первую очередь, коренные христианские народы. Помимо этого столкнувшаяся с угрозами Османская империя рассчитывала на экономическую модернизацию с помощью Германии. Выражаясь современным языком, это сотрудничество можно охарактеризовать «модернизационное партнерство». У меня сложилось впечатление, что турецкое население до сих пор связывает положительные ассоциации с тогдашним союзом с Германией и несколько романтично идеализирует его как «братство по оружию» и отношения «учитель-ученик». Современная Турция после этого еще долгое время считалась «вечным  союзником» Германии. Однако за последние годы политические отношения ухудшились.

- В чем причина этого ухудшения?

- Начиная с вооруженного внутреннего турецкого конфликта с частью курдского населения, а также с учетом постоянно возрастающего числа беженцев-курдов из Турции, с 1980-х годов проблемы демократии и внутриполитического развития в Турции все более критично оценивались в Германии. Часть немецкой политической элиты, прежде всего, консервативные партии ХДС/ХСС, с самого начала поддерживали переговоры о вступлении Турции в ЕС лишь нехотя, и советовали Турции довольствоваться не полноценным членством в ЕС, а статусом «привилегированного партнерства», который Турция, находясь в едином таможенном пространстве с ЕС, практически и так уже давно имеет. Анкара вполне справедливо воспринимала это предложение как «пустышку» в красивой обертке. В последние годы расширение личной власти президента Эрдогана и продолжающаяся перестройка государственной системы в президентскую форму правления стали основными пунктами политической критики из Германии.

- Как следует реагировать ЕС и Германии на события в Турции, и какие последствия они могут иметь для переговоров о вступлении Турции в Евросоюз?

- К санкциям я в принципе отношусь критично - как к экономическим, так и к санкциям против отдельных персон. Конечно же, надо продолжать вести прямые переговоры с турецким президентом. ЕС не может выбирать себе партнеров для диалога по желанию, тем более что Эрдоган является избранным президентом Турции. Иначе, однако, ситуация обстоит с финансовой помощью Турции со стороны ЕС в размере порядка 630 млн евро ежегодно. Эти средства Анкара получает от Брюсселя в рамках переговоров о вступлении в Евросоюз, и они рассчитаны на приведение турецких стандартов к стандартам ЕС – например, в сфере юстиции. Но ввиду серьезного ухудшения положения демократии в стране и жестких мер, предпринимаемых в Турции против демократически избранных депутатов, критичных журналистов, госслужащих, учителей, деятелей науки после провалившегося в июле путча, прекращение данных привилегий было бы уместным и важным символическим сигналом. Ведь Турция находится на первом месте в мире по числу заключенных журналистов.

Окончательным переходом «красной линии» стало бы восстановление смертной казни в стране, что должно привести к прекращению переговоров о вступлении Турции в ЕС. Политики и население Турции должны принципиально определить для самих себя, хотят ли они вести свою страну в ЕС или же желают переориентировать ее. При этом желание вести переговоры с ЕС на равных позициях является иллюзорным. Сущность европейского интеграционного процесса как раз и заключается в том, что кандидаты на вступление должны подстраиваться под Евросоюз, а не наоборот. Однако Турция может настаивать на равноправном обращении  Евросоюза с ней, наравне другими кандидатами на вступление. Лично я всегда поддерживал вступление Турции в ЕС, поскольку Европа не является для меня эксклюзивным клубом христианских стран, и Турция, с учетом ее культурно-исторического развития, могла бы взять на себя стратегическую роль посредника между Востоком и Западом. Но с учетом актуальных процессов внутри Турции сложно найти аргументы в пользу продолжения переговоров о вступлении страны в ЕС. При этом, по моему глубокому убеждению, система поощрений и стимулов подходит здесь больше «системы штрафов». По этой причине я, например, выступаю за отмену визового режима с Турцией, хотя действующее турецкое правительство и будет представлять это как свой успех. Но долгосрочные плюсы от безвизового режима перевесили бы минусы, поскольку углубились бы социальные контакты и культурный обмен между людьми в Турции и Европе.  Это также принесет пользу туристической отрасли, отельному бизнесу и т.д.

- Какую роль сыграла резолюция Бундестага по «геноциду армян», принятая в прошлом году, и от которой в последствии дистанцировалось немецкое правительство?

- О последнем не может быть идти и речи, даже если правительство Германии долго тянуло с ясным заявлением. Правительство ФРГ не дистанцировалось, а лишь заявило, что резолюция не имеет юридической силы, и что оно присоединяется к оценке массовых убийств армян в Османской Турции в качестве геноцида. В этом вопросе официальному Берлину нельзя предъявить никаких претензий, поскольку ФРГ хоть и подписала конвенцию ООН о геноцидах в 1954 году, однако в виду наличия запрета обратной юридической силы данной конвенции, она не распространяется на возможные случаи геноцидов до 1954 года. Но, бесспорно, у Бундестага есть право принимать политические резолюции на свое усмотрение по любой теме. То, что текст данной резолюции не пришелся по вкусу большинству населения Турции, это другой вопрос, политический вопрос. Просчитанная «темпераментная» реакция Турции была столь же ожидаемой, как и истерические статьи в немецких мэйнстрим изданиях, приписавших правительству ФРГ чуть ли не падение на колени перед Эрдоганом, чего, как минимум, в этом случае не произошло. Абсурдность комментариев СМИ начинается уже с обозначения данной резолюции как «резолюции по Армении». Но ведь преступления, о которых идет речь в данной резолюции, были осуществлены не против государства Армения, а против армянского населения в Османской империи, то есть, против конкретно обозначенной группы людей. И эти события не распространились на территорию современной Армении, которая в то время являлась частью Российской империи. Если выражаться точно, то это резолюция по Турции, а не по Армении.

- Имеет ли смысл принятие резолюций о турецкой истории со стороны парламентов других стран? Разве исследование исторических процессов не является задачей ученых, а их правовая оценка – судов?

- Это мнение отвечает в значительной степени официальной турецкой позиции. Ей можно возразить в двух пунктах. Во-первых, после серьезных научных исследований на протяжении последнего столетия присутствуют многочисленные конкретные свидетельства о событиях, которыми могла бы вплотную заняться Турция, если бы она того захотела. Во-вторых, Турция должна подкрепить свой интерес к диалогу тем, что начнет принимать и противоречащие ее позиции мнения. В этом отношении в Турции в последние годы был достигнут значительный прогресс. О судьбе османских армян в Турции можно говорить свободнее и критичнее, чем раньше. Фильм турецкого режиссера Фатиха Акына «Шрам» был показан в турецких кинотеатрах, хотя и вызывал зачастую жесткую реакцию со стороны общества. Этот прогресс в Европе и Германии следует принимать к сведению.

В принципе, я считаю, что анализ собственной истории – это первичная задача самого турецкого общества, а не политических институтов других стран, которые зачастую и сами имеют далеко не до конца исследованные темные главы в собственной истории. Но Германия и  резолюция Бундестага в этом отношении являются исключением. Из-за военного союза Германии с Османской империей в те времена речь идет не исключительно о турецкой проблеме, но также и о части немецкой истории. Но я признаю, что для собственной же политической правдоподобности в резолюции следовало усилить акцент на исторической причастности и ответственности Германии, а также более конкретно описать это. Но здесь политической храбрости не хватило, в первую очередь, правительственным фракциям. Помимо этого следует применять те же оценочные рамки и в случае с историческими преступлениями немецких военных в бывшей германской колонии в юго-западной Африке – сегодняшней Намибии. Ведь сохранился приказ главнокомандующего генерала Лотара фон Троты об уничтожении населения. Вопрос, идет ли речь о геноциде, в этом случае имеет вполне очевидный ответ – при условии наличия воли узнать его.

- Существует ли необходимость критического анализа собственной истории также и с армянской стороны, или же это требование относится только к Турции?

- Способность критично относиться к собственной истории является, в конечном счете, характеристикой всех демократических обществ и частью демократического развития. Чем шире политико-демократические рамки в обществе, тем более разносторонним и противоречивым будет спектр политических мнений. Это относится к Армении точно так же, как к Турции, России или Германии.  Конечно, есть такая потребность для армянской стороны и Республики Армения. Это относится, в первую очередь, к самокритичному анализу истории и течению нагорно-карабахского конфликта и собственной оккупационной политики в регионах, принадлежащих Азербайджану с точки зрения международного права.  В рамках государственной образовательной системы Армении молодому поколению армян передается искаженная историческая картина, в которой ему одновременно прививается коллективное самосознание жертвы, но также и преклонение перед героической освободительной войной.  Но такого не может быть одновременно. Тот, кто активно воюет и даже в конце выходит из войны победившей стороной, не может быть всегда исключительно жертвой. По этой причине мирные активисты в Армении часто подвергаются гонениям и угрозам, ведь они ставят под сомнение это фиктивное самовосприятие. Критический анализ нагорно-карабахского конфликта со стороны Армении и Азербайджана мог бы дать шансы на примирение и, вне всяких сомнений, повысить шансы на его разрешение.