Тегеранский визит Алиева: ИРИ наращивает влияние в регионе

Снятие международным сообществом санкций с Ирана ознаменовало не только возвращение этой страны в качестве энергетического гиганта на мировой рынок, но также и существенное повышение ее региональной роли. И, если экспертное сообщество уделяет основное внимание ближневосточной политике ИРИ, что объяснимо с учетом прямой вовлеченности Ирана в сирийский конфликт, то игра Тегерана на наращивание своего влияния в Южном Кавказе остается, по большей части, в тени. 

Между тем, визит азербайджанского президента Ильхама Алиева в Тегеран в конце февраля этого года, куда он прибыл с впечатляющей по составу правительственной делегацией, оставил немало пищи для размышлений. Достигнутые договоренности и заявления, прозвучавшие в ходе встречи Алиева с президентом Хасаном Рухани и верховным аятоллой Али Хаменеи, свидетельствуют о возникновении качественно нового формата отношений между Баку и Тегераном.

Пожалуй, наиболее важным экономическим результатом визита стало решение о соединении железнодорожных путей Ирана и Азербайджана до конца текущего года. Государственные железнодорожные компании Азербайджана и Ирана достигли соглашения о строительстве железнодорожного моста над рекой Астара на ирано-азербайджанской границе. Таким образом, стратегически важный для Баку проект «Север-Юг», являющийся составной частью азербайджанской стратегии по превращению страны в региональный транспортный хаб, получил новый серьезный импульс.

Еще одно принципиально важное соглашение относится к гидроузлам «Худаферин» и «Гыз галасы» на реке Араз. Поскольку оба гидроузла находятся на оккупированной армянскими войсками территории Джебраильского района Азербайджана, достижение официальной договоренности между Ираном и Азербайджаном по поводу строительства гидроузлов и распределения водных и энергетических ресурсов вдоль них, имеет ярко выраженный политический подтекст. В тексте соглашения с Ираном зафиксированы следующие принципы: необходимость восстановления территориальной целостности Азербайджана в соответствии с резолюциями Совбеза ООН и равные права двух стран на пользование энергетическими и водными ресурсами вдоль гидроузлов; право Ирана на пользование водными и энергетическими ресурсами вдоль гидроузлов вплоть до восстановления территориальной целостности Азербайджана; привлечение азербайджанских специалистов к контролю над строительством гидроузлов и пользованием их ресурсов.

Помимо этого в соглашении указано, что Иран отреставрирует Худаферинский мост и другие исторические памятники вблизи него, которые будут представлены в качестве общего культурного наследия Ирана и Азербайджана. Некоторые азербайджанские эксперты крайне оптимистично восприняли эту новость и даже объявили о начале практического этапа освобождения оккупированных азербайджанских земель. Впрочем, на наш взгляд, о деоккупации можно будет говорить лишь после возвращения на оккупированные территории азербайджанского населения и восстановлении юрисдикции на этих территориях азербайджанского государства, чего соглашение открыто не предусматривает. Более вероятен сценарий, при котором иранцы надавят на армянскую сторону, чтобы та не мешала реализации достигнутых с Азербайджаном соглашений, в том числе, и реставрации исторических памятников.

В первую очередь, в выигрыше от сделки остаются иранцы – во-первых, они фактически смогут единолично пользоваться ресурсами «Худаферин» и «Гыз галасы» неопределенное время. Во-вторых, Тегеран оказывается в выгодном положении с точки зрения продвижения собственного культурного влияния. Представление Худаферинского моста и прилежащих исторических памятников в качестве общего с Азербайджаном культурного наследия продемонстрирует историческую и культурную близость между народами Ирана и Азербайджана. При должной сопроводительной информационной кампании в СМИ, распространении фотографий отреставрированных на иранские средства исторических памятников Азербайджана на неподконтрольных ему оккупированных территориях – верный способ снискать симпатии азербайджанцев. Одновременно, Иран проявляет определенную поддержку Азербайджану в нагорно-карабахском вопросе, что, опять же, лишь повысит его авторитет в качестве партнера Баку. Наконец, Иран выступает в качестве реального посредника в конфликте – очевидно, что для реализации Тегеран должен провести разъяснительную работу с армянской стороной. На фоне безуспешной деятельности Минской Группы ОБСЕ результаты работы иранцев вполне осязаемы, что говорит в пользу их посреднических инициатив. Долгосрочное же закрепление Ирана в качестве медиатора в урегулировании нагорно-карабахского конфликта позволит ему, наравне с Россией, стать ключевым региональным игроком. Азербайджанская сторона также достигает нескольких целей: во-первых, у Баку появляются гарантии, что сепаратисты останутся в стороне от распределения энергетических и водных ресурсов вдоль гидроузлов «Худаферин» и «Гыз галасы».  Во-вторых, Баку удается внести вклад в сохранение собственного исторического наследия на оккупированных территориях, что является эффективным средством в борьбе с историческими фальсификациями.

Похоже, что лишь Армения от данной сделки остается в проигрыше. Нельзя исключать, что Ереван получит какую-то «моральную компенсацию» от Тегерана в иных сферах. Такой компенсацией могло бы послужить, к примеру, решение о транзите 200 млн. кубометров иранского газа через территорию Армении (хотя на повестке обсуждался также маршрут через Азербайджан) в Грузию, что анонсировал в середине февраля гендиректор национальной иранской компании по экспорту газа Алиреза Камели. Но, как известно, SOCAR сделали Грузии более выгодное предложение, и вопрос поставок иранского газа в Грузию, и, соответственно, необходимость транзита через Армению, отпали сами собой.  Отметим, что у блокадной Армении объективно нет рычагов влияния на Иран, в то время, как Тегерану есть чем надавить на Ереван. Поэтому практическая реализация ирано-азербайджанского соглашения по гидроузлам «Худаферин» и «Гыз галасы» не должна столкнуться с проблемами при условии наличия соответствующей политической воли у Ирана. 

Возвращаясь к визиту президента Ильхама Алиева в Тегеран, бросается в глаза также и заметно изменившийся тон между руководством двух стран. Так, примечательно высказывание президента Алиева, что Азербайджан рассматривает безопасность Ирана как свою собственную. Несмотря на традиционно дружественную риторику в ходе официальных контактов с Тегераном, подобные акценты ранее не встречались. Новым является и то, что верховный аятолла Али Хаменеи и Ильхам Алиев впервые вели переговоры без переводчиков на родном для них азербайджанском языке. «Народ Азербайджана исповедует ислам и шиизм, а существование в регионе таких выдающихся личностей, как Вы, даёт много энергии и сил последователям шиитского ислама», - цитирует агентство MEHR слова президента Алиева в ходе встречи с Али Хаменеи. Артикулирование региональной роли иранского духовного лидера Ильхамом Алиевым также не случайно: в условиях общих угроз безопасности, исходящих от религиозных экстремистских течений, с которыми сталкиваются Азербайджан и Иран, на первый план выходит необходимость укрепления в стране традиционных религиозных течений. Но очевидно, что это забота о шиизме, о необходимости которой говорил Хаменеи на встрече с Алиевым, не будет означать послабления государства к радикальным шиитским группам – так, к примеру, срок ареста религиозного активиста Тале Багирзаде (при столкновении с его группой в абшеронском поселке Нардаран погибло двое азербайджанских полицейских) был в очередной раз продлен в марте еще на три месяца.

Наблюдаемый сегодня политический флирт между Азербайджаном и Ираном имеет шанс перерасти в более долгосрочный союз, если дальнейшее сближение Баку с Тегераном, как в политической, экономической, так и идеологической сферах, будет проходить на прагматической основе. Предпосылки для этого есть. До сих пор и правящая команда в Баку, и обновленное иранское руководство (особенно, с учетом убедительной победы реформаторов на недавно прошедших выборах в совет экспертов) демонстрировали своими действиями на международной арене, что прагматизма им не занимать.