Cпорный геноцид: Младотурки захватывают власть

Множество работ было написано о том, что армяне называют первым геноцидом в XX веке и к чему большинство турок относятся как к примеру межобщинной вражды и депортаций в военное время. Тем не менее, несмотря на огромное количество литературы, ожесточенные споры вокруг того, что на самом деле произошло около ста лет назад, не утихают. Насыщенный исторический спор осложняет отношения между Турцией и Арменией и ведет к напряжению в неспокойном регионе. Он также дает о себе знать в других частях мира в моменты, когда представители армянской диаспоры лоббируют признание геноцида армян в парламентах других стран, а турецкое правительство угрожает принять контрмеры. "Вестник Кавказа" публикует главы из книги Гюнтера Леви "Армянские погромы в османской Турции: спорный геноцид", раскрывающей суть вопроса.

После резни 1895-96 годов, Абдул-Хамид правил еще в течение двенадцати лет. До успешного захвата власти младотурками в 1908 году армянские революционеры продолжали свои атаки и даже приблизились к убийству ненавистного тирана. Они опять попытались добиться вмешательства европейских сил. Ничто из этого не приблизило армян к их цели – освобождению от турецкой власти. В самом деле, некоторые признаки указывают на то, что эти действия лишь обозлили турок и привели к новому столкновению между двумя народами, имевшему еще более катастрофические последствия, чем аналогичные события при Абдул-Хамиде.

Армянская партизанская борьба

В конце июля 1897 года, через год после неудачного рейда на Оттоманский Банк в Константинополе, отряд из 250 дашнаков покинул свою базу на персидской границе и напал на лагерь курдского племени Мазрик, разбитый на Ханасорской равнине, неподалеку от города Ван. По-видимому, атака была местью за уничтожение этим племенем армянской деревни[1].

Воспользовавшись преимуществом неожиданности, армяне одержали большую победу, которую разные армянские авторы описывали по-разному: «подавляющая часть племени была убита», «часть мужчин племени была полностью вырезана», или «все племя было уничтожено»[2]. Согласно Лангеру, армяне «убивали или варварски калечили мужчин, женщин и детей»[3]. Ханасорское нападение широко освещалось в европейской прессе, но главное воздействие оно оказало на армян. Они почувствовали уверенность и взлелеяли надежду, что смогут добиться политической свободы сами вместо того, чтобы лишь полагаться на бесплодные европейские обещания[4].

Стычки армянских революционеров с турками и курдами продолжались в разных частях восточной Анатолии. Один из выживших очевидцев рассказывал, что сотни молодых мужчин привозили оружие и боеприпасы из Персии и России для продажи армянским крестьянам и горожанам[5]. В результате происходило много рискованных столкновений, как пишет историк дашнаков: «Это была эпоха славы и героического самопожертвования»[6].

Через двадцать лет после кровавого сражения в регионе Сасун новая битва разразилась там весной 1904 года. В течение некоторого времени дашнаки раздавали оружие и организовывали боевые отряды; как пишет хронист, это делалось «с намерением организовать общее восстание в будущем»[7]. Под руководством некоторых из своих наиболее известных командиров, таких как Андраник (Озанян) и Мурад Себастаци, армяне сумели отражать атаку пятнадцатитысячных турецких войск в течение трех недель, но в конце концов вынуждены были отступить в горы.

Несколько попыток армянских бойцов, находившихся на российском Кавказе, прислать подкрепление провалились: они были перехвачены и убиты российскими пограничными войсками. Летом 1905 года, согласно свидетельствам двух английских миссионеров, около трехсот дашнакских бойцов совершали довольно крупномасштабные партизанские операции, унесшие пять тысяч жизней, в округе Муш и к востоку от озера Ван[8].

Более масштабные цели этих и других операций армянских революционеров, проводимых в те годы, не всегда ясны. Некоторые армянские авторы, восхищавшиеся дашнаками, говорили о «бессмертных», которые вели «борьбу за освобождение армян»[9]. Они рассказывали о легендарных героях, сумевших выжить в серьезных переделках, подчас – в результате невероятных побегов.

Младотурки захватывают власть

Революционеры изображались как мстители, не боявшиеся рисковать своей жизнью ради физического уничтожения тех, кого они считали угнетателями.

Один из таких фидаинов, Геворг Чауш, описан как «человек с кинжалом, всегда готовый наказать тех, кто досаждает беззащитным». После подавления восстания в Сасуне в 1904 году, четверо его людей, преследуя особо жестокого курдского вождя, «вторглись в дом Ага, убили всех четверых членов [его] семьи», и ушли[10].

Другой автор называет такие акты «террористическим возмездием», осуществлявшимся в порядке «самозащиты»[11]. Вооружение населения иногда характеризуется как подготовка к восстанию, а иногда – как самозащита от мародерствующих курдов и других агрессоров. В данный период революционная пропаганда делала акцент на идее национального освобождения, достигаемого путем вооруженной борьбы; в то же время, внимание иностранцев всячески акцентировалось на оборонительном аспекте насилия. Напрашивается вывод, что запутывание было намеренным и что действия турецких властей, сталкивавшихся с атаками армянских революционеров, могут быть объяснены тем, что они не всегда могли четко определить, с чем именно имели дело.

Какую бы двойственную природу мы ни приписывали сражениям в Анатолии, попытка дашнаков убить султана была показательно агрессивным актом. В пятницу 21 июля 1905 года, пока Абдул-Хамид молился в константинопольской мечети, революционерам удалось заложить динамит в его карету. Только то, что султан задержался с выходом из мечети на несколько минут, спасло его жизнь. Карета взорвалась до того, как правитель подошел к ней; взрывом были убиты и ранены двадцать шесть членов его свиты и ранило пятьдесят восемь[12]. Если бы султан был убит, последствием для армян могла бы стать новая крупномасштабная катастрофа.

Ненадежный альянс

Первый конгресс османской оппозиции собрался в Париже в феврале 1902 года. Основными игроками на этой встрече были османские либералы, Комитет «Единение и прогресс» (КЕП) («Иттихад ве Теракки», также известные как младотурки) и армянская делегация, в которой дашнаки играли важную роль. Все присутствовавшие пришли к единому мнению, что султан должен быть смещен, однако КЕП раскололся по вопросам армянской автономии и иностранной интервенции. Самая крупная фракция, возглавляемая принцем Мехмедом Сабахеддином, желала дать национальным меньшинствам империи значительную автономию и принять помощь европейских держав в проведении необходимых реформ. Группа же, сформировавшаяся вокруг Ахмеда Ризы, не поддерживала такое вмешательство, называя его актом империализма, а также была против любой формы регионального самоуправления. В заключительной декларации, принятой конгрессом, выдвигалось требование о восстановлении конституции, действие которой было приостановлено в 1878 году, и сформулирован призыв к европейским державам выполнить обязательства, которые они взяли на себя согласно Берлинскому трактату. Это порадовало армян, которые настаивали на «немедленном исполнении пункта 61 Берлинского трактата» и других положений о реформах. Однако рассматриваемая резолюция еще более усилила раскол между двумя фракциями КЕП[13].

В последующие годы националистическое крыло КЕП с его антиимпериалистической программой приобрело большее, чем прежде, влияние, и между младотурками и армянами усилилось напряжение. Однако после победы над Абдул-Хамидом в 1908 году старые разногласия отошли на второй план. На фоне сообщений о том, что Англия и Россия собираются произвести раздел Турции, к КЕП присоединилась группа офицеров в Македонии. Другие гарнизоны последовали их примеру, и младотурки захватили власть в ходе бескровного переворота.

24 июля 1908 года Абдул-Хамид был вынужден восстановить конституцию, действие которой он приостановил в 1878 году, и турки с армянами вместе праздновали победу принципов свободы и равенства, которую они одержали в общей борьбе. Имели место сцены общественного примирения. Лидеры младотурок Мехмед Талаат, Исмаил Энвер и Ахмед Джемаль посещали церкви и молились за установление нового порядка национальной гармонии. Дашнаки объявили, что, хотя они пока и сохраняют революционную организацию, они отказываются от вооруженной борьбы и будут действовать открыто как политическая структура[14].

Установившиеся дружеские отношения между дашнаками и КЕП благополучно пережили даже новые армянские погромы в Адане и других частях Киликии, которые произошли после контрпереворота, совершенного консерваторами в апреле 1909 года.

Оказалось, что в какой-то период лидер армянской общины в Адане, архиепископ Мушег, призывал людей приобретать оружие, озвучивал шовинистские идеи и был замечен в поведении, которое рассматривалось как презрительное в отношении мусульман. Несколько очевидцев рассказали Пирсу, что армяне Киликии «объявили о своей свободе и равенстве с мусульманами в выражениях, которые были сочтены оскорбительными»[15]. Мусульманские религиозные деятели, в свою очередь, выступили против недавно провозглашенной идеи равенства всех религий и подстрекали толпу к агрессии против армян.

Первая волна погромов прокатилась по Турции 14 апреля, через несколько часов после того, как реакционеры захватили власть в Константинополе. Отряды, направленные для наведения порядка, участвовали в грабежах и убийствах. После того, как европейские военные корабли вошли в порт Мерсин, и в день, когда младотурки вновь захватили Константинополь, последовала вторая волна погромов. В целом взрыв насилия привел, по общим оценкам, к 20 тысячам смертей, и большинство погибших составили именно армяне[16].

Некоторые армянские авторы обвиняли в погромах агентов, посланных из Константинополя Абдул-Хамидом, и восставших реакционеров[17]. Другие возлагали вину на младотурок. Дадрян пишет, что Адана «послужила прецедентом, из которого партия смогла извлечь пользу, улучшив свою организационную сеть, которую она впоследствии пустила в ход во время геноцида армян»[18].

Сохранилось крайне мало свидетельств, подтверждающих ту или иную версию, и истинные причины беспорядков могут так и остаться неизвестными навсегда. Погромы ограничились территорией Киликии, что заставляет думать, что местные факторы играли ключевую роль. Хорошо осведомленный британский автор Г. Чарльз Вудс подчеркивал, что важную роль здесь сыграли «тлеющие угольки мусульманской зависти к армянам этого района», чьи численность и благосостояние лишь возросли со времени погромов 1890-х годов (при которых они в большинстве своем остались невредимы). Он пишет, что события 1909 года «были, возможно, опосредованно вызваны разговорами о равенстве, которые привели мусульман в состояние бешенства, ораторами-экстремистами обеих религий, глупыми поступками очень небольшой группы людей из армянской общины и бессилием и халатностью правительственных чиновников в местах, где произошли погромы»[19]. Другой иностранный свидетель тех событий приписывает большинство убийств крестьян в окрестностях Аданы курдам, возмущенным тем, что армяне были ростовщиками и заимодавцами.[20]

Снова утвердившийся во власти КЕП принялся быстро устранять последствия нанесенного ущерба. Были выделены деньги на оказание помощи жертвам. 1 мая палата депутатов практически единогласно проголосовала за организацию трибунала с целью преследования лиц, виновных в массовых убийствах. В итоге 50 туркам были вынесены приговоры за убийства и подстрекательство к мятежу. 20 из казнили – это был первый случай, когда мусульман повесили за убийство христиан. Среди приговоренных к смерти также было пятеро армян (как минимум трое из них, возможно, были невиновны). Ранее опрометчиво ведший себя архиепископ Мушег сбежал[21].

После того как реакционный контрпереворот был разгромлен, Абдул-Хамид, заподозренный в участии в заговоре, был вынужден отречься от престола в пользу своего брата, Мухаммеда V. Армяне стали самыми ярыми защитниками нового режима. На своем пятом съезде, который состоялся осенью 1909 года, дашнаки заявили о политике сотрудничества с младотурками. Было принято решение прекратить подпольные действия[22]. Тем не менее они продолжили запасаться оружием, якобы для самообороны. «У быка есть рога, у кошки – когти, у собаки – клыки, – сказал, как считается, ведущий бывалый партизанский лидер Мурад группе жителей в области Сивас. – Может быть, вы хуже понимаете свои потребности, чем они?»[23] - добавил он.

Некоторые современные авторы обвиняли дашнаков в недостаточной подготовке населения Армении к вероломству младотурок и катастрофическим событиям 1915 года[24]. Как считается, перед Первой мировой войной младотурки достаточно открыто демонстрировали свои усиливающиеся шовинистические идеи и приверженность пантюркистским ценностям, что должно было послужить армянам предупреждением об опасностях, которые ждали их впереди. Другие писатели обращают внимание на то, что «лидеры младотурок были не идеологами, а людьми действия. Идеологически они были эклектичны, и объединял их скорее набор разделяемых подходов, нежели чем какая-то общая идеологическая программа»[25]. Как замечает Сюни, так как их либеральные стратегии не смогли предотвратить прогрессирующий упадок империи, «лидеры младотурок постепенно отдалились от своих изначальных оттоманских взглядов о многонациональной империи, основанной на гарантах гражданских прав и прав меньшинств, в сторону более националистической турецкой идеологии, которая подчеркивала доминирующую роль турок»[26]. Однако, добавляет Сюни, главы КЕП так и не сумели выработать целостное идеологическое направление, и их политическое мышление являлось сложной смесью османизма и панисламизма. Понятие туранизма, подразумевающее идеализацию некоторой воображаемой прародины турок в Средней Азии и потенциально экспансионистскую идеологию, было развито социологом и выдающимся педагогом, Зией Гёкальпом. Однако он и его сторонники находились лишь на периферии движения младотурок. К тому же, туранизм для Гёкальпа никогда не являлся программой действия. Еще в меньшей степени он предвосхищал геноцид армян, в чем эту идеологию обвиняли некоторые исследователи[27].

Цепь разрушительных внешнеполитических поражений, перенесенных османским правительством с 1908 по 1913 годы, оказала гораздо большее влияние на турецко-армянские отношения, чем внутренние идеологические факторы КЕП. Стоит учитывать, что эти поражения происходили на пике постоянных территориальных потерь Османской империи, которые начались с неудачной осады Вены в 1683 году. С этого момента Османская империя вступила в период упадка, который характеризовался утратой Персии в 1736 году, Крыма – в 1784 г., Греции – в 1832 г. и Египта – в 1840 г. В начале XX века распад империи набирал обороты. Так, 5 октября 1908 года Болгария заявила о своей независимости, и несколько часов спустя Австро-Венгрия объявила об аннексии Боснии и Герцеговины. В то же время, греческие лидеры на Крите провозгласили об объединении с Грецией. 29 сентября 1911 года Италия вторглась в турецкую провинцию Триполи (современная Ливия). Балканские войны 1912-1913 годов принесли лишь новые неудачи . После того, как Османская империя была вынуждена подписать Бухарестский мир 10 августа 1913 года, империя потеряла 32,7% территории и 20% населения.

Другими словами, к 1913 году османы лишились 83% своих европейских владений. Неудивительно, что все это оказало глубочайший деморализующий эффект на руководство младотурок и усилило националистические настроения. У младотурецких властей развились оборонительная ментальность и сильное неприятие христианских государств, которые были вызваны этими унизительными поражениями[28]. Напряженность между турками и армянами возросла, в особенности - после Балканских войн. Считается, что турецкие армяне преданно служили османской армии, но турецкое правительство не преминуло отметить тот факт, что один из наиболее знаменитых военных командующих армянского происхождения, Андраник, переметнулся на сторону Болгарии, где он организовал группу волонтеров для оказания помощи болгарам в их войне против Турции. Армяне Кавказа также призывали Россию начать вторжение, направленное против Османской империи[29]. Однако еще более губительным стал приток примерно полумиллиона мусульманских беженцев, которые были вынуждены бежать из утерянных европейских провинций империи и оставить свои дома. Снова, как и после изгнания, последовавшего за русско-турецкой войной 1877-78 гг., распространились истории о массовых убийствах. Многие эмигранты умерли при бегстве, а выжившие были полны ненависти ко всем христианам и винили их в свои бедах[30].

Во время выборов в парламент 1912 г. дашнаки и младотурки все еще пребывали в согласии по поводу общей платформы, однако уже в 1913 году их отношения стали натянутыми[31]. В восточных провинциях Анатолии участились курдские грабежи. Формально дашнаки по-прежнему поддерживали программу реформ и автономии в рамках империи, но все больше армян были склонны видеть в России единственного настоящего защитника[32]. Конгресс партии гнчакистов, проведенный в румынском городе Констанца в сентябре 1913 года, постановил, что необходимо перейти от легальной деятельности к нелегальной, которая включала в себя заговор с целью убийства Талаат-паши, министра внутренних дел. В январе 1913 года он стал одним из националистических лидеров младотурок, которые свергли кабинет и успешно утвердились в роли диктаторов.

Попытка убить Талаат-пашу не была осуществлена[33], но весь план сам по себе являлся свидетельством новых, более радикальных настроений среди армянских революционеров. Между тем, лидеры дашнаков, главы Армянской Церкви, и армянская диаспора, стремясь воспользоваться военным поражением Турции, возобновили свои попытки приблизить решение «армянского вопроса» путем интервенции европейских держав. Младотурки восприняли призыв к посторонней помощи как доказательство непатриотичных и дерзких настроений армян. Считается, что два года спустя Талаат-паша сказал армянскому патриарху, архиепископу Микаэлу Завену: «Нигде в мире больше нет людей, которые призывают иностранцев вмешаться в дела правительства, бегая из одной столицы в другую»[34].

Соглашение 1914 года по «армянской реформе»

Опасаясь, как бы восстание турецких армян в Восточной Анатолии не перекинулось на ее территорию, Россия выдвинула далеко идущую программу реформ. «Закавказье, со своим разнородным и не везде мирным населением, – писал российский министр иностранных дел Сергей Сазонов в своих мемуарах, – являлось плодородной почвой для любых волнений, и местная администрация больше всего опасалась, что турецкие пограничные провинции станут театром вооруженного восстания»[35]. Предложение русской стороны было составлено Андреем Мандельштамом, первым переводчиком русского посольства и известным специалистом по международному праву. Проект предусматривал назначение османского христианина или европейца в качестве управляющего армянской провинцией, в которую должны были быть выделены шесть восточных вилайетов, создание административного совета, провинциальной ассамблеи, жандармерии, состоящей как из мусульман, так и из христиан, расформирование курдских отрядов Хамидие и проведение схожих реформ в провинциях, населенных армянами, особенно в Киликии. В соответствии с Берлинским трактатом, шесть европейских держав должны были гарантировать выполнение всех пунктов соглашения[36].

В течение лета 1913 года послы России, Великобритании, Франции, Германии, Австро-Венгрии и Италии в Константинополе и комиссия, ими назначенная, изучали русский план. Османское правительство, отстраненное от этих переговоров и сильно озабоченное потерей восточных провинций, пыталось помешать принятию европейской инициативы, предлагая собственный план реформы всей империи, однако этот маневр не удался[37]. Проект, разработанный Россией, был поддержан Францией и Англией, однако его не одобрили Германия и Австро-Венгрия, которые стремились снискать таким образом расположение Турции и усилить свое влияние на Ближнем Востоке.

В то время как переговоры продолжались, ситуация в Восточной Анатолии постепенно ухудшалась. Появились слухи о том, что предложенные реформы ограничат передвижение кочевых курдских племен и о том, что они подпадут под контроль христианского государства[38]. «Послы великих держав, – пишет Сазонов, – получали ежедневные отчеты от своих консулов на местах, которые информировали их о бесконечных притеснениях и жестокости со стороны турок и курдов»[39]. Наконец-то, поддержанное Германией компромиссное решение, которое предусматривало несколько уступок Турции, было принято. Восточные вилайеты предстояло объединить в две провинции, каждая из которых должна была управляться европейским инспектором. Не было никаких упоминаний об «Армении» или «армянах»; программа реформ не относилась к армянскому населению, проживавшему за пределами двух инспекторатов, в частности в Киликии. Европейские державы, действуя через своих послов, имели право следить за выполнением реформ, однако обязательство гарантировать их успешное проведение не было принято. 8 февраля 1914 года Россия (от имени европейских государств) и Турция подписали пересмотренное соглашение[40].

Российский поверенный в делах в Константинополе М.Гулкевич приветствовал реформы: «Теперь армянам следует полагать, что первый шаг на пути их освобождения из-под турецкого ига сделан»[41]. Ричард Ованнисян отмечает, что реформа не удовлетворила все ожидания армян, но добавляет, что «она явилась наиболее жизнеспособной реформой, предложенной с начала интернационализации армянского вопроса в 1878 году»[42]. В то время, однако, многие армяне восприняли реформу с большей осторожностью. Женевский комитет дашнаков призывал: «До того, как мы окажем доверие дипломатическим реформам, Нация должна пройти через основополагающие изменения; она должна искоренить проклятие малодушного бессилия; она должна вдохновиться здоровым и искупающим принципом самопомощи; она должна быть вооружена и готова!»[43].

Скептическое отношение к соглашению о реформе, продемонстрированное дашнаками в Женеве, оказалось более реалистичным. Османское правительство подписало договор под давлением, в условиях угрозы вторжения русской армии, но у него не было ни малейшего намерения претворять его в жизнь. Только в апреле султан одобрил двух выбранных инспекторов, голландского гражданского государственного служителя, Л. С. Вестененка, а также норвежского офицера Гоффа, которые через несколько недель прибыли в Константинополь для получения инструкций. Новая проволочка последовали, когда стороны спорили о полномочиях инспекторов. К началу лета 1914 года Гофф прибыл в Ван, в то время как Вестененк собирался к отъезду в Эрзерум. Однако убийство австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда в Сараево высекло искру, от которой вспыхнула Первая мировая война. 29 июля Германия объявила войну России, а 8 августа Турция начала всеобщую мобилизацию. Вскоре после этого обоих инспекторов уволили. В декабре 1914 года, когда Турция вступила в войну на стороне Германии, соглашение было аннулировано[44].

Стоит сказать также о следующем факте. Армянская реформа не только не была претворена в жизнь – не стоит также полагать, что она повлияла на ужасные события 1915 года. Как и их предшественник автократ Абдул-Хамид, младотурки выступали категорически против вмешательства европейских держав на стороне армян. Роль России в особенности являлась источником сильных страхов. Права, которыми наделялись армяне в соответствии с аннулированным соглашением о реформе, по мнению Фероза Ахмада, «казались прелюдией к протекторату России над Восточной Анатолией, а впоследствии и к независимости Армении»[45]. Так, когда многие армяне открыто приветствовали русских захватчиков в восточных провинциях в 1915 году, младотурки решили, что только такая радикальная мера, как массовое переселение армян сможет надолго решить проблему постоянного предательского поведения армянского меньшинства. Армяне воспринимали реформу как своего рода задаток в деле об их окончательном освобождении из-под турецкого правления. Они не осознавали, что турки намеревались сделать все, что было в их силах, и пойти даже на самые жестокие меры, для того, чтобы предотвратить потерю территорий, которые они считали самым сердцем турецкой Анатолии. Огромное желание освободить себя от оков соглашения об "армянской реформе" могло быть одной из причин, по которой младотурки подписали секретное военное соглашение о союзничестве с Германией 2 августа 1914 года и в итоге вступили в войну на стороне Германии несколько месяцев спустя[46].

[1] James H. Tashjian, "The Armenian 'Dashnag' Party: A Brief Statement," Armenian Review 21, no. 4 (Winter 1968): 53.

[2] Chalabian, Revolutionary Figures, p. 328; Vratzian, "The Armenian Revolution and the Armenian Revolutionary Federation," p. 27; Atamian, Armenian Community, p. 109.

[3] Langer, Diplomacy of Imperialism, vol. I, p. 350.

[4] Atamian, Armenian Community, p. 109.

[5] Aprahamian, From Wan to Detroit, p. 21.

[6] Tashjian, "The Armenian 'Dashnag' Party," p. 53.

[7] Chalabian, Revolutionary Figures, p. 215.

[8] W. A. Wigram and E. T. A. Wigram, The Cradle of Mankind: Life in Eastern Kurdistan, pp. 247-50.

[9] Chalabian, Revolutionary Figures, p. 265.

[10] Mandalian, Armenian Freedom Fighters, p. 142.

[11] Atamian, Armenian Community, p. 277.

[12] Edward Alexander, A Crime of Vengeance: An Armenian Struggle for Justice, p. 97; Richard G. Hovannisian, "The Armenian Question in the Ottoman Empire," East European Quarterly 6 (T972): T5; Salahı R. Sonyel, The Ottoman Armenians: Victims of Great Power Diplomacy, p. 261.

[13] Ernest E. Ramsaur, Jr., The Young Turks: Prelude to the Revolution of 1908, pp. 70—75 (quotation on p. 70); Sukru M. Hanioglu, The Young Turks in Opposition, pp. 195-97.

[14] Feroz Ahmad, "Unionist Relations with the Greek, Armenian, and Jewish Communities of the Ottoman Empire, 1908-1914," в Christians and Jews in the Ottoman Empire: The Functioning of a Plural Society, ed. Benjamin Braude and Bernard Lewis, p. 4T9.

[15] Pears, Forty Years in Constantinople, p. 298.

[16] Ahmad, "Unionist Relations," pp. 420-21; Avedis K. Sanjian, The Armenian Communities in Syria under Ottoman Dominion, pp. 279—80.

[17] Stephan II. Astourian, "Genocidal Process: Reflections on the ArmenoTurkish Polarization," в The Armenian Genocide: History, Politics, Ethics, ed. Richard G. Hovannisian, p. 67; Aykut Kansu, Politics in Post-Revolutionary Turkey, 1908-1913, pp. 124-25.

[18] Sarkisian and Sahakian, Vital Issues in Modern Armenian History, p. 20.

[19] Vahakn N. Dadrian, "The Convergent Roles of the State and Governmental Party in the Armenian Genocide," в Studies in Comparative Genocide, ed. Levon Chorbajian and George Shirinian, p. 102.

[20] H. Charles Woods, The Danger Zone of Europe: Changes and Problems in the Near East, p. 76.

[21] William M. Ramsay, The Revolution in Constantinople and Turkey: A Diary, p. 207.

[22] Woods, Danger Zone of Europe, pp. T83—88; Kansu, Politics in PostRevolutionary Turkey, pp. 144 — 46.

[23] Hratch Dasnabedian, History of the Armenian Revolutionary Federation Dashnaktsutiun 1890—1924, pp. 87—91.

[24] Цит. по: Chalabian, Revolutionary Figures, p. 285.

[25] Dasnabedian, History of the Armenian Revolutionary Federation, p. 103

[26] Erik J. Zurcher, Turkey: A Modern History, p. 137.

[27] Suny, Looking toward Ararat, p. 108.

[28] Дадрянвсвоемэссе "The Convergent Roles of the State and Governmental Party in the Armenian Genocide," p. 114 называетГёкальпа «однимизглаварейпартиивделеуничтожения». ОбидеологическойплатформемладотурокдоПервоймировойвойнысм. Ronald Grigor Suny, "Empire and Nation: Armenians, Turks and the End of the Ottoman Empire," pp. 17-51; Engin Deniz Akarli, "Particularities of History: A Response to Ronald Grigor Suny," pp. 53—64; и Selim Deringil, "In Search of a Way Forward: A Response to Ronald Grigor Suny," pp. 65—71. Роль Гёкальпа в событиях 1915 г. будет обсуждаться более развернуто в гл. 5.

[29] George W. Gawrych, "The Culture and Politics of Violence in Turkish Society, 1903—14," Middle Eastern Studies 22 (1986): 326—27.

[30] Hovannisian, Armenia on the Road to Independence, pp. 30—31.

[31] McCarthy, Death and Exile, p. 161; Dadrian, Warrant for Genocide, pp. 112—13.

[32] См. в особенности Gaidz F. Minassian, "Les relations entre le Comite Union et Progres et la Federation Revolutionnaire Armenienne в la veille de la Premiere Guerre Mondiale apres les sources armeniennes," Revue d'Histoire Armenienne Contemporaine 1 (1995): 81—99.

[33] О деталях заговора см. Vahakn N. Dadrian, "The Secret YoungTurk Ittihadist Conference and the Decision for the World War I Genocide of the Armenians," Holocaust and Genocide Studies 7 (1993): 190.

[34] Цит. помемуарампатриархав: Dadrian, "The Armenian Genocide and the Pitfalls of a 'Balanced' Analysis," p. 78.

[35] Serge D. Sazonov, Fateful Years, 1909—1916: The Reminiscences of Serge Sazonov, p. 141.

[36] Richard G. Hovannisian, "The Armenian Question in the Ottoman Empire, 1876—1914," в The Armenian People from Ancient to Modern Times, ed. Richard G. Hovannisian, pp. 236—37; Sazonov, Fateful Years, p. 143.

[37] Вследующейработе: Kamal Madhar Ahmad, Kurdistan during the First World War, trans. Ali Maher Ibrahim, p. 423, утверждается, что турецкий план реформы был подготовлен несколькими месяцами ранее и отображал желание КЕП решить армянский вопрос путем реформ. Вопрос искренности османского предложения, по-видимому, более важен, чем дата его выдвижения.

[38] Ibid., pp. 161—62.

[39] Sazonov, Fateful Years, p. 144.

[40] Hovannisian, "The Armenian Question in the Ottoman Empire," p. 237; Sazonov, Fateful Years, pp. 1 44—45.

[41] Цит. по: Ahmed Djemal Pasha, Memories of a Turkish Statesman, 1913—1919, p. 274. Данная работа также включает в себя полный согласованный текст реформы (стр. 272-74).

[42] Hovannisian, "The Armenian Question in the Ottoman Empire," p. 237

[43] Цит. по: Hovannisian, Armenia on the Road to Independence, p. 38.

[44] Ibid., pp. 38—39; Sonyel, The Ottoman Armenians, p. 284.

[45] Ahmad, "Unionist Relations," p. 424.

[46] Cf. Kurt Ziemke, Die Neue Tiirkei: Politische Entivicklung 1914—1929, p. 27-r.