Спорный геноцид. Армянское революционное движение

Множество работ было написано о том, что армяне называют первым геноцидом в XX веке и к чему большинство турок относятся как к примеру межобщинной вражды и депортаций в военное время. Тем не менее, несмотря на огромное количество литературы, ожесточенные споры вокруг того, что на самом деле произошло около ста лет назад, не утихают. Насыщенный исторический спор осложняет отношения между Турцией и Арменией и ведет к напряжению в неспокойном регионе. Он также дает о себе знать в других частях мира в моменты, когда представители армянской диаспоры лоббируют признание геноцида армян в парламентах других стран, а турецкое правительство угрожает принять контрмеры. "Вестник Кавказа" публикует главы из книги Гюнтера Леви "Армянские погромы в османской Турции: спорный геноцид", раскрывающей суть вопроса.

Разочарованные неудачей европейских держав в обеспечении безопасности при помощи Берлинского трактата и других дипломатических мер и воодушевленные успехом других угнетаемых народов Османской империи, особенно греков и болгар, молодые армянские интеллектуалы начали готовиться к вооруженной борьбе. Революционное движение зародилось в диаспорах Европы и оттуда достигло Анатолии. Другой важной базой сопротивления был русский Кавказ, где многочисленное армянское население со все большим энтузиазмом воспринимало идею национальной независимости. Поэт Камар Катиб призвал турецких армян по ту сторону границы защищать себя самим, а не полагаться на Европу, которая слишком далеко, и на Бога, который слишком высоко [5] .

В начале 1880-х в Анатолии появилось несколько тайных обществ. Их лидеры, ссылаясь на примеры злоупотреблений автократического режима Абдул-Хамида, настаивали, что национальные устремления армянского народа не могут быть реализованы без применения силы.

В 1883 году в городе Эрзерум была арестована группа под названием «Защитники отечества», и сорок ее членов были приговорены к тюремным срокам от 5 до 15 лет. В это время другая секретная организация, «Патриотическое общество», действовала в Ване. После того, как власти обнаружили их, группа изменила свои политические цели и стала умеренно-либеральной организацией, взяв себе название «Арменакан» (по названию газеты «Армения», издаваемой в Марселе). Эта партия существовала и в XX веке, однако ее влияние всегда было довольно ограниченным [6] .

В 1887 году группа армянских студентов в Женеве организовала Революционную партию Гнчакян (по названию журнала «Гнчак», что означает «колокол»). На гнчакистов, как их стали называть, оказывала влияние русская марксистская революционная мысль.

Непосредственной целью партии являлось восстановление исторической Армении, которая должна была включить в себя армян Турции, России и Персии, а в конечном счете они стремились к формированию социалистического правительства.

По их мнению, армянская независимость должна была быть получена при помощи устной и письменной пропаганды, а также вооруженной борьбы бойцов партизанского фронта.

Подтверждая тем самым влияние на них революционеров русской «Народной воли», которые предпочитали радикальные действия, гнчакисты допускали политический терроризм как средство устранения противников, шпионов и информантов. Шестой пункт программы Партии гнчакистов гласит: «Время для общей революции [в Армении] придет, когда какая-либо иностранная держава нападет на Турцию извне, тогда партия восстанет изнутри» [7] . В определенный момент эта программа стала известна турецкому правительству, и во время Первой мировой войны младотурки использовали этот пункт программы гнчакистов в качестве обоснования депортации армян.

В июне 1890 года российские армянские студенты устроили встречу в Тифлисе, на русском Кавказе, чтобы обсудить объединение всех революционных сил в новую организацию. После долгих и бурных споров или дебатов была основана новая партия, получившая название «Армянская революционная федерация» («Дашнакцутюн», что означает «федерация», или сокращенно «дашнаки»). Сначала гнчакисты присоединились к ней, но вскоре вышли и продолжили отдельное существование. В 1896 году партия гнчакистов разделилась на две противоборствующие фракции, и этот раскол сократил эффективность партии.

Главным революционным игроком в армянском обществе стала партия дашнаков. Программа дашнаков была принята на их первом всеобщем заседании, которое было проведено в Тифлисе в 1892 году. Главный пункт программы гласил: «Целью «Армянской революционной федерации» является политическая и экономическая эмансипация турецкой Армении с помощью восстания».

Большинство делегатов были социалистами, но многие из них чувствовали, что включение в их программу социалистических требований может навредить национальному делу. Социализм, пишет Анаид Тер-Минассян, «должен был остаться как черное пятно на совести партии дашнаков» [8] . Программа предполагала избрание народного демократического правительства на свободных выборах, свободу слова и собраний, распределение земли среди безземельных, обязательное образование и другие социальные реформы. Чтобы достичь этих целей «революционными методами», революционные группировки должны были «вооружать людей», осуществлять «непрерывную борьбу против [турецкого] правительства» и «подрывать и разграблять правительственные институты», «использовать терроризм как оружие против коррумпированных правительственных чиновников, шпионов, предателей, взяточников и всевозможных угнетателей» [9] .

В целом, как заметил Луис Налбандян, «не было существенных различий между программой дашнаков 1892 года и целями и действиями гнчакистов» [10] . Обе организации были приверженцами вооруженной борьбы ради достижения своих целей и допускали применение терроризма (то есть предполагали, что имеют право на убийство политических и общественных деятелей). Конечно, следует отметить, что гнчакисты прямо требовали независимости для Армении, в то время как дашнаки использовали более расплывчатое понятие «свободная Армения». Однако в глазах османского правительства разница была невелика, и обе идеи жестко осуждались. Даже когда Четвертый Всеобщий Съезд дашнаков, который проводился в 1907 году, пересмотрел партийную программу и принял в качестве цели армянскую автономию внутри федеративной системы, общее отношение к ним в стране оставалось крайне подозрительным, как до прихода младотурков к власти в 1908 году, так и во время и после их правления.

Требование автономии для Армении рассматривалось как первый клин, начавший процесс ее полного отделения и развала империи.

Базируясь на русском Кавказе и в Персии и используя преимущества гористой местности восточной Анатолии, армянские партизанские отряды нападали на турецкие военные подразделения, полицейские посты и курдские деревни, замешанные в грабежах. Сообщалось о массовых убийствах в мусульманских деревнях. Британские консулы постоянно упоминали убийства турецких официальных лиц. В конце ноября 1892 года армянский крестьянин попытался убить вали (губернатора) Вана. По сообщению британского вице-консула, в результате допроса крестьянин заявил, что его брат и еще несколько человек, включая сельского священника, заставили его поверить, что «благодаря этому армянское национальное дело продвинется» [11] .

Набор новобранцев из числа крестьян был непростой задачей, и потому революционеры развернули активную пропагандистскую кампанию против того, что они считали рабским менталитетом армянских народных масс. Они подчеркивали доблесть и героизм людей, известных как федаи – от араб. «преданные патриоты, готовые пожертвовать собой во имя идеи».

Подвиги партизан в борьбе с превосходившими их по численности османскими войсками приняли легендарные масштабы. Они восхваляются в литературе и сегодня. К примеру, в книге, богато проиллюстрированной изображениями свирепого вида воинов, гордо демонстрирующих свое оружие, американский автор описывает своих собратьев в Османской империи. Язык, используемый им, напоминает легенды о Робин Гуде. Существует множество преданий о том, как группы армянских партизан скитались по склонам гор и по равнинам, защищая угнетенных крестьян, исправляя зло, верша революционную справедливость, исполняя свой национальный долг и наказывая мучителей своего народа… Автор считает, что без преувеличения можно сказать, что федаи были превосходнейшим и благороднейшим порождением армянской революции. Преданные общему делу своего народа, бесстрашные в битвах, рыцарственные по отношению к женщинам, великодушные с врагами, но, однако, ужасные в своем возмездии, армянские федаи отказывались от удобств и радостей жизни, оставляли семью и близких, терпели лишения скитальческой жизни и приносили себя в жертву освобождению своего народа [12] .

Напротив, образ турка в армянской революционной пропаганде олицетворял крайнюю порочность и дьявольскую жестокость. Сотни книг, памфлетов и статей, «ославивших» турецкий гнет, распространялись в Европе (особенно в Англии) и в США. Следует отметить, что по утверждению Налбандяна, по крайней мере некоторые из этих источников преувеличивали турецкие зверства [13] . Британский дипломат Элиот пишет, что, несомненно, "турецкие тюрьмы представляли собой большинство из тех ужасов, которые могут быть вызваны жестокостью и пренебрежением… Также нет сомнения, что такие суровые наказания, как избиение палками, свободно используются здесь». Однако, по его утверждению, многие «адские» и «неописуемые» формы пыток, в которых турок часто обвиняли, были «главным образом изобретением психически нездорового и в каком-то смысле озабоченного разума. Медицинские данные явно демонстрируют, что ни один человек не способен пережить пытки, которые некоторые армяне пережили (по их же собственным свидетельствам)» [14] .

Несмотря на масштабные усилия, направленные на завоевание массовой поддержки, армянские революционеры часто получали не более чем малую толику симпатии, да и то, главным образом, среди аполитичных крестьян и более состоятельных горожан армянского происхождения, которые боялись потерять свое привилегированное положение. Существует общая точка зрения, пишет Ваагн Дадрян, что «большая часть армянского населения и высшее духовенство противостояли революционерам, которые в действительности представляли крайне небольшой сегмент населения» [15]. В результате, революционеры часто были вынуждены прибегать к террору против представителей собственного народа.

В сообщениях британского консульства упоминается несколько попыток покушения на армянских патриархов, а также многочисленные примеры убийства армян за отказ внести вклад в революционную борьбу или по обвинению в предательстве или шпионаже.

В сообщении из Мерзифона, датированном 27 мая 1893 года, отмечается, что «их [революционеров] террор в отношении их более мирных собратьев усиливался, и несколько недавних убийств предполагаемых информаторов или не особенно ревностных соратников усилили страх мирного населения» [16]. Сын лидера партии Арменакан пишет в своих мемуарах: «Центральный комитет дашнаков в Ване задействовал террористов, чтобы избавиться от моего отца» [17].

Дашнакские печатные материалы содержали длинные списки казненных людей. «Ранние издания «Дрошак [Знамя]», - пишет дашнакский историк, - «часто содержат упоминания о тех, кому был вынесен смертный приговор, или о казненных» [18]. Такой способ осуществления революционной справедливости рассматривался как полностью оправданный, так как, как замечает еще один, более современный, апологет этой практики, «революционным мстителем был Архангел Гавриил, противостоять которому было немыслимо. Он был безгрешен и безупречен, выполняя волю Всевышнего. Он был невидим и недосягаем. Его руки были всегда чисты». В конце концов, добавляет он, «революционный террор поражал только «те губительные элементы общества, которые угрожали безопасности народа и делу его эмансипации» [19].

Хорошо осведомленные наблюдатели разворачивавшихся событий были убеждены, что, несмотря на повышенную революционную активность и часто озвучиваемые террористические угрозы, османский режим – вне опасности. Число армянских активистов было невелико, и они враждовали между собой.

Большинство армян, как писал американский миссионер Эдвин М. Блисс, были резко настроены против любой подрывной деятельности, а идея всеобщего восстания казалась им сумасшествием.

И все же враждебные отношения между христианами и мусульманами, по его замечанию, начали нарастать: «и было немало случаев в 1893 году и в начале 1894 года, когда турецкие официальные лица делали все возможное, чтобы сдержать проявления враждебности мусульманских общин» [20] . Власти в Константинополе, подпитываемые тревожными сообщениями от провинциальных чиновников, становились все более обеспокоенными.

В частности, про султана говорили, что он находился в состоянии прогрессирующей паранойи и паники. Рассматривая любой небольшой налет или стычку как полномасштабное восстание, он приказал применить суровые репрессивные меры, которые вызвали широкое осуждение в Европе.

Летом 1892 года новое либеральное правительство в Англии во главе с Уильямом Гладстоном направило резкие ноты протеста в Порту, что еще больше подлило масла в огонь. В глазах многих патриотично настроенных турок армяне были теперь, гораздо больше, чем когда-либо, предателями, состоявшими в сговоре с европейскими державами, которые старались разрушить Османскую империю.

Пытаясь подавить революционную агитацию, османские власти восточных провинций сделали слабую попытку отделить виновных от невиновных. После появления революционных плакатов в Мерзифоне в январе 1893 года, полиция арестовала более семисот армян. В других городах также были распространены массовые аресты и заключения под стражу по самым пустячным поводам. Британский посол доложил в Лондон 28 марта 1894 года: «Неспособность властей отличить безобидную критику от активной антиправительственной агитации; их система арестов без разбора в надежде найти хоть что-то (!), что как-то оправдает аресты; нередко - применение пыток для выбивания доказательств, использование беспринципными властями существующих волнений в целях уничтожения личных врагов или вымогания денег посредством безосновательных обвинений... грозит тем, что мятежники станут появляться быстрее, чем полиция сможет их ловить» [21]. Армяне, по словам другого британского дипломата, «могли бы быть абсолютно довольной, трудолюбивой и приносящей выгоду султану частью населения, если бы они были защищены от курдов, если бы им была предоставлена справедливая доля в управлении теми районами, где они составляли значительное число жителей, и, как следует из сказанного, если бы к ним относились так же, как к их мусульманским соседям, как в личном, так и в гражданском плане» [22] .

Летом 1894 года возмущенные жители армянского села Сасун, побуждаемые армянскими революционерами, отказались платить таможенную дань курдским начальникам. Неспособные усмирить своих бывших подчиненных, курды обратились в османскому правительству, которое прислало регулярные войска. После продолжительного и жестокого боя армяне сдались, так как им пообещали помилование, если они сложат оружие. Однако большое число крестьян, независимо от пола и возраста, было убито. Христианские миссионеры и европейские консулы выразили свое негодование, и султан был вынужден согласиться на создание комиссии по расследованию инцидента при участии британской, французской и русской сторон, а также на ряд реформ [23].
Турки настаивали, что армянские вооруженные группировки спровоцировали эти события, жестоко убивая жителей мусульманских деревень, которые попадались им на пути, и таким образом вынудили правительство направить войска для наведения порядка [24]. Некоторые авторы доказывали, что этот и другие инциденты были частью стратегии армянских революционеров, особенно гнчакистов, направленной на то, чтобы спровоцировать турок вершить бесчинства, которые бы привлекли внимание христианского мира и привели бы к европейской интервенции. Возможно, наиболее знаменитым сторонником точки зрения, которая стала известна как «гипотеза провокаций», является историк Уильям Л. Лангер. Он утверждает, что революционеры организовали эти инциденты, чтобы «вызвать бесчеловечные расправы и спровоцировать интервенцию держав». Однако европейцы никогда не были достаточно последовательны, чтобы добиться от турецкого правительства фундаментальных реформ. В конечном итоге «тысячи невинных армян погибли, а никакого положительного эффекта это не принесло» [25] .

Позднее Джастин и Кэролайн Маккарти выдвинули тот же аргумент: «Лишь намерением спровоцировать погромы можно объяснить кажущиеся безумными армянские нападения на представителей курдских племен. Такие атаки были типичной чертой локальных восстаний. Отдельных представителей влиятельных курдских племен убивали, бесспорно, ожидая репрессий, которые тронут сердце Европы. Например, в 1894 году волнениям в Сасуне предшествовали армянские нападения на племена Бехран и Задян, которые вылились в вооруженные бои между армянскими революционерами и курдскими племенами» [26].

Большинство сторонников армянской точки зрения отвергают гипотезу провокаций. Ричард Ованнисян пишет, что «те, кто разработал ее, не смогли предоставить доказательств» [27]. Сюни заявляет, что Лангер и «его последователи серьезно исказили цели и мотивы революционеров». Он полагает, что гипотеза о провокациях «основана на неправильном прочтении источников, игнорировании причин армянского сопротивления и неверном понимании основ турецкого восприятия армянской угрозы» [28]. По мнению Роберта Мелсона, гипотеза провокаций «пренебрегает объективной склонностью к насилию, мнениями и поступками виновных». Она «не вдается в подробности намерений султана, его отношения к армянам и контекста армяно-османских отношений, в которых турки, вероятно, преувеличивали армянскую угрозу» [29]. В предисловии к одной из книг Мелсона о геноциде армян Лео Купер настаивает, что гипотеза провокаций делает армян «оружием своего собственного уничтожения, [и] предлагает провести параллель с фашистской концепцией евреев, вовлеченных в международные тайные организации против Третьего Рейха» [30].

Следует заметить, что сторонники армянской точки зрения в своих высказываниях занимают порой чрезмерно оборонительную позицию. Обратить внимание на тактические планы армянских революционеров — не значит игнорировать или оправдывать недоброжелательные намерения и поступки турецких властей. Учитывая слабость армянской стороны, необходимость интервенции со стороны великих держав (в особенности Великобритании и России) всегда была неотъемлемой частью мышления армян. Намерения вызвать такую интервенцию, свойственные по крайней мере некоторым армянским революционерам, задокументированы и упоминаются многими современниками, наблюдавшими за теми событиями. Например, один «ярый защитник революции» объяснял Сайрусу Хэмлину, основателю Роберт колледжа в Константинополе, как гнчакисты использовали европейское сочувствие к страданиям армян, чтобы спровоцировать интервенцию. Они «изыскивали возможность убивать турок и курдов, поджигали их деревни, а затем сбегали в горы, в расчете на то, что разъяренные мусульмане восстанут и обрушатся на беззащитных армян, и устроят такую варварскую резню, что Россия войдет на территорию страны во имя человечества и христианской цивилизации и вступит во владение». Когда ужаснувшийся миссионер осудил этот план, назвав его аморальным, ему сказали: «Конечно, для Вас это так, но мы, армяне, решили стать свободными. Европа увидела ужасы, происходившие с болгарами, и сделала Болгарию свободной. Она услышит и наш стон, когда он перерастет в вопль и кровь миллионов женщин и детей... Мы доведены до отчаянья. Мы сделаем это» [31].

Луис Налбандян замечает, что программа гнчакистов предусматривала, что люди должны были «провоцировать своих врагов и «получить выгоду» от их репрессивных акций» [32].

В сообщении, отправленном 6 мая 1893 года послу Клэру Форду, британский консул в Эрзеруме Роберт У. Грейвс доложил о допросе одного армянского заключенного, на котором ему было разрешено присутствовать. Самопровозглашенный революционер, «выказывая крайнюю смелость», рассказал тем, кто его допрашивал, что он социалист по убеждению и готов использовать любые средства для достижения своих целей. «Ему платили за эту работу из-за рубежа, и, по его словам, основной целью движения было вызвать такие беспорядки в стране, которые бы привлекли внимание к ужасающим условиям жизни его соотечественников и привели бы к вмешательству иностранных держав» [33].

В своих мемуарах, опубликованных в 1933 году, Грейвс рассуждает о намерениях революционеров:

«Они рассчитывали на склонность султана к панике и на тупость, неуместный фанатизм или злонамеренность местных властей, которые приказали бы применить чрезмерные карательные меры, которые должны были перерасти в резню, как только фанатизм и жажда крови невежественного турецкого и курдского населения достигли бы критического уровня. Затем должен был наступить момент для обращения к сторонам., подписавшим Берлинский трактат, с просьбой вмешаться и заставить султана пойти на такие административные реформы, которые бы сделали жизнь его армянских подданных хотя бы терпимой. Они были абсолютно циничны, когда возражали в ответ на замечания об аморальности намеренного провоцирования погромов со всеми сопутствующими ужасами и без какой-либо гарантии, что те, кто выживут, будут жить счастливее; они спокойно утверждали, что жертвы необходимы, и они станут «мучениками, погибшими за национальное дело» [34] .

Аналогичные сообщения передавали и другие современники. Из приведенных цитат становится очевидно, что действия революционеров состояли не только в самообороне, что подтверждают боих авторов.

Джород Хепворт, авторитетный исследователь данной проблемы и друг армян замечал, что «революционеры делают все возможное, чтобы добиться новых зверств. Это их провозглашенная цель. Они оправдывают ее тем, что если смогут вынудить турок убить больше армян (за исключением их самих), Европе придется совершить интервенцию» [35] .

Опытный британский корреспондент Эдвин Пирс замечал, что Россия воспротивилась действиям армянских революционеров на Кавказе , опасаясь, что они добьются того, что подорвут абсолютную власть царя ; в условиях отсутствия поддержки России армянское восстание против османов было обречено на провал . «Некоторые экстремисты заявляли, что, таким образом удастся спровоцировать большую резню, которая приведет к иностранной интервенции, хотя они и понимали, что сотни невинных людей страдали от каждой такой попытки » [36] . Позднее британский писатель Кристофер Уолкер допускал, что, хотя такой план и существовал, он «не был хладнокровным, жестоким расчетом, как его иногда представляют... На самом деле крайние меры, к которым они пытались принудить Порту, были лишь форсированной версией того, что постоянно происходило с армянами. Невелик выбор, когда выбираешь между смертью тысячи людей за неделю и смертью тысячи людей за год» [37] .

Чтобы избежать неверного понимания, необходимо еще раз подчеркнуть, что наличие по крайней мере у части армянских революционеров намерения спровоцировать резню не оправдывает турок, которые поддались на эти провокации и ответили жестокими нападениями на невинных людей, и не заставляют винить жертв. Учитывая открыто декларируемую всеми революционерами цель получить «свободную Армению», суровая и враждебная реакция османских властей была несомненно ожидаема и в отсутствие провокационных действий. Вопрос о том, было бы число жертв столь же высоко, сколь оно оказалось в итоге, навсегда останется предметом спекуляций. Однако то, что нападения сильно увеличили напряжение между мусульманским и христианским населением, является задокументированным фактом. Наблюдения консула Грейвса в Эрзеруме, сделанные за два года до чудовищных погромов 1895-1896 гг., к сожалению, оказались пророческими. «Дух враждебности и расовой ненависти, - пишет он 1 июля 1893 года, - был вызван в прежде дружелюбном турецком обществе, и он может однажды, если будет спровоцирован, вылиться в репрессии и зверства» [38] . К сожалению, именно это и случилось.

Продолжение следует

----------------------------------------------------------------------
[1] George Douglas Campbell, Duke of Argyll, Our Responsibilities for Turkey: Facts and Memories of Forty Years, p. 68
[2] James Bryce, Transcaucasia and Ararat: Being Notes of a Vacation Tour in the Autumn of1876, pp. 524, 523.
[3] The German ambassador to Berlin, November 16, 1894, in Johannes Lepsius et al., eds., Die grosse Politik der Europdischen Kabinette 1871—1914: Sammlung der diplomatischen Akten des Auswdrtigen Amies, vol. 9, p. 203.
[4] Nalbandian, Armenian Revolutionary Movement, p. 29.
[5] William L. Langer, The Diplomacy of Imperialism: 1890-/902, vol. 1, p. 154.
[6] Simon Vratzian, "The Armenian Revolution and the Armenian Revolutionary Federation," Armenian Review 3, no. 3 (Autumn 1950): 227
[7] Цитируется по : Sarkis Atamian, The Armenian Community: The Historical Development of a Social and Ideological Conflict, p. 96. В своей работе Armenian Revolutionary Movement Налбандян резюмирует содержание данной статьи следующим образом: «Наиболее подходящим временем начала общего восстания, чтобы достичь немедленной цели, был период, когда Турция была вовлечена в войну».
[8] Anaide Ter Minassian, Nationalism and Socialism in the Armenian Revolutionary Movement (1887—1912), trans. A. M. Berrett, p. T2.
[9] Цитируется по : Vratzian, "The Armenian Revolution," pp. 18—19.
[10] Nalbandian, Armenian Revolutionary Movement, p. 172.
[11] Vice-Consul Devey to Acting Consul Fitzmaurice, December 8, 1892, in British Documents on Ottoman Armenians, ed. Bilal N. Simsir, vol. 3, p. 147.
[12] James G. Mandalian, ed. and trans., Armenian Freedom Fighters: The Memoirs of Rouben der Minasian, pp. 19-20.
[13] Nalbandian, Armenian Revolutionary Movement, p. TT9.
[14] Eliot, Turkey in Europe, pp. 404-5. Лангер в своей работе «Diplomacy of Imperialism» называет Элиота «одним из наиболее хорошо информированных и добросовестных писателей, описывавших современную Турцию » (vol. T, p. 325).
[15] Dadrian, Warrant for Genocide, p. 69.
[16] Simsir, British Documents on Ottoman Armenians, vol. 3, p. 208.
[17] Souren Aprahamian, From Van to Detroit: Surviving the Armenian Genocide, p. 16.
[18] Atamian, Armenian Community, p. 276.
[19] Mandalian, Armenian Freedom Fighters, pp. 55—56.
[20] Edwin Munsell Bliss, Turkish Cruelties upon the Armenian Christians, p. 342.
[21] Simsir, British Documents on Ottoman Armenians, vol. 3, p. 335.
[22] Charles S. Hampton, acting consul in Erzurum, to Ambassador W. White, May 23, 1891, in ibid., p. 67.
[23] Richard G. Hovannisian, Armenia on the Road to Independence, 1918, p. 27. И французское, и британское правительства опубликовали подробные отчеты о событиях 1894 года и их последующем расследовании. Итоги им подвел Ив Тернон в своей работе «The Armenians: History of a Genocide» (trans. Rouben C. Cholakian, pp-75-77).

[24] Эта точка зрения поддерживается Джастином Маккарти в работе Death and Exile: The Ethnic Cleansing of Ottoman Muslims (1821-1922, p. 119), а также Стэнфордом Дж . Шоу и Эзелом Куралом Шоу в работе «History of the Ottoman Empire and Modern Turkey» ( pp. 203-4).
[25] Langer, Diplomacy of Imperialism, vol. 1, pp. 158, 164.
[26] Justin McCarthy and Carolyn McCarthy, Turks and Armenians: A Manual on the Armenian Question, p. 42. Маккарти не упоминают всплеск нападений курдов после создания Хамидие;курдам не нужны были армянские провокации, чтобы быть готовыми напасть на армянские деревни. См . Duguid, "The Politics of Unity," p. 147; и Langer, Diplomacy of Imperialism, vol. 1, p. 160.
[27] Richard G. Hovannisian, "The Critic's View: Beyond Revisionism," International Journal of Middle East Studies 9 (1978): 381.
[28] Suny, Looking toward Ararat, pp. 98-99.
[29] Robert Melson, "A Theoretical Inquiry into the Armenian Massacres of 1894-1896," Comparative Studies in Society and History 25 (1982): 495, 486.
[30] Предисловие к : Robert F. Melson, Revolution and Genocide: On the Origins of the Armenian Genocide and the Holocaust
[31] Letter by Cyrus Hamlin in the Boston Congregationalist, December 23, 1893, reprinted in U.S. Department of State, Papers Relating to the Foreign Relations of the United States, 1893, p. 1416.
[32] Nalbandian, Armenian Revolutionary Movement.
[33] Simsir, British Documents on Ottoman Armenians, vol. 3, p. 203.
[34] Robert Graves, Storm Centres of the Near East: Personal Memories 1879—1929, P- 139
[35] George H. Hepworth, Through Armenia on Horseback, p. 341.
[36] Edwin Pears, Forty Years in Constantinople: The Recollections of Sir Edwin
Pears, 1873—1915, p. 155.
[37] Christopher J. Walker, Armenia: The Survival of a Nation, p. T35.
[38] Simsir, British Documents on Ottoman Armenians, vol. 3, p. 251