Die Welt: Украина несет часть вины за свои беды

"Майдан через год: ЕС поддерживает Украину на пути к реформам и миру", - написала представитель ЕС по иностранным делам Федерика Могерини на своей странице в Twitter. Как передает передает УНН, в воскресенье, 22 февраля, в Киеве почтили память погибших на Майдане в феврале 2014 года. В мероприятиях принимают участие президенты Литвы, Польши, Словакии, Германии, Грузии, Молдовы, Европейского совета, а премьер-министры Латвии и Эстонии, а также делегации Испании, Болгарии, Чехии, Франции, Венгрии, Румынии и Ирландии.

О том, почему Киеву нужна помощь Евросоюза, в своей статье «Украина несет часть вины за свои беды» рассказал главный редактор и издатель Die Welt Томас Шмидт. «Вестник Кавказа» публикует его материал в сокращенном варианте.

Украина упустила один свой исторический в 1989 году. Уже существовавшие государства, как Польша, Венгрия и Чехословакия, но также и страны, которые еще не восстановили независимость, например, балтийские государства, в 1989 году прошли через арку свободы, пусть и процесс был этот не безболезненным.
Они переживали годы, а иногда и десятилетия сложностей, потерь и вызовов. Но они следовали курсу на перемены. И, в конечном счете, там сформировались относительно стабильные общества, чьи граждане живут в, более или менее, правовых демократических государствах с рыночной экономикой. Сегодня они, даже в Венгрии, оглядываясь назад, видят путь своего успеха.

Иначе все сложилось на Украине. В 1989 году, когда страна еще была частью советской империи, она не могла воспользоваться историческим моментом. Несмотря на то, что, прежде всего, на западе страны в течение долгого времени действовало национальное движения за независимость, независимость 1991-го года стала результатом деятельности старых элит. Страна скатилась в посткоммунистическую эпоху.
Почти во всех других государствах Варшавского пакта были, с одной стороны, более сильные или слабые антикоммунистические движения, и, с другой стороны, желавшие реформ части старого аппарата. Новая политическая модель возникла в условиях противостояния двух лагерей. Но, ни упертым демократическим активистам, ни заядлым аппаратчикам не удалось победить полностью. Эта двойственность обеспечивала как перемены, так и преемственность в обществах.

На Украине же победила преемственность. Несмотря на всю риторику, многое осталось в этом большом государстве, соседствующем с Россией, как в старые советские времена. Все попытки превратить систему юстиции в столп правового государства, терпели неудачу из-за противодействия тех, кто держал под контролем аппарат юстиции.
Также ни разу не удалось оттеснить систему взяток и коррупции. То, что было в советское время, осталось в силе и после развала СССР: тот, кто хочет получить рабочее место, разрешение или земельный участок, не может полагаться на официальный путь, а предпочитает заплатить взятку. Полагаться на государственные институты нельзя: как раньше, так и сейчас. Государственная власть предстает перед гражданами как власть персоналий. Наконец, на Украине не сформировались даже политические партии, которые хотя бы отдаленно походили на западные образцы.

Они группируются вокруг личностей, преимущественно олигархов. Довольно показательно, что партия нынешнего президента страны зовется «блоком Петро Порошенко». Политические и частные экономические интересы тесно переплетены между собой также и в партийных структурах. Партии не имеют политических идей, целей и концепций. Таким образом, они не способствуют тому, чтобы придать политической сфере настоящее политическое оформление.

Не случайно, что на Украине все официальные органы – правительство, министерства, органы юстиции, силы безопасности – обозначаются одним понятием «власть». Из-за подобной ситуации Украина стала единственной страной бывшего восточного блока, в которой произошла народная революция. «Оранжевая революция» стала мощнейшим выплеском, в котором было выражено огромное желание народа добиться настоящих перемен, надежда на перевод страны на современные рельсы.

Но перевести идеалистический импульс в плоскость институционального изменения политики тогда не удалось, и это стало огромным разочарованием. В то время, как в других странах происходило развитие, на Украине ничего не менялось. Люди понимали, что они безвозвратно потеряли 15 лет после переломного 1989-го года. После этого протеста старые беды и пороки вернулись вновь.

Лишь глубоким гневом по этому поводу можно объяснить тот факт, что движение Майдана зимой 2013-2014 года приняло столь сумрачные, устрашающие оттенки: отчаяние давно победило надежду. В этом контексте примечателен тот факт, что это была первая (и, возможно, последняя) революция, произошедшая под флагом Европейского союза. Восстание на Майдане привело к смене власти.

Новое правительство и президент развернулись к Западу, пообещав, что будут работать над полным обновлением Украины. Многие активисты Майдана наблюдают за этим со скепсисом. Но их критика, в основном, направлена в неверное русло: они жалуются на то, что правительство не следует «духу Майдана». Но он, этот дух, имеет крайне летучую, очень идеалистичную, высокопарную сущность. В результате звучат предложения, оставляющие слушателей в растерянности, вроде этого: «Тотальность Майдана, его выход за пределы границ трехмерного пространства, не оставили возможности дать ему полноценное имя» (Катерина Мищенко). Это – язык экзистенциальной революции. Вновь отражается в нем та мощная, долго накапливавшаяся воля к переменам, но также отчаяние и возвращение к внутренней жизни, в которой политика презирается.

Но в одном скептически настроенные активисты Майдана, однозначно, правы. Новое политическое руководство Украины, которое ценится на Западе по внешнеполитическим причинам, не оправдывает возложенные на него надежды и ожидания. Оно почти полностью сконцентрировано на борьбе с Россией и поиске помощи на Западе, но при этом обделяет вниманием внутреннее «исправление» Украины.

Несмотря на то, что немало бывших активистов Майдана стали депутатами или же сидят на должностях в правительстве, почти все они жалуются на то, что в таких вопросах, как борьба с коррупцией, они не обладают реальной властью, и могут действовать лишь символично. Показательно, как ведет себя президент Порошенко. Возможно, то, что он не дает больших обещаний демократии, умно и предусмотрительно. Однако внушает опасение, что он позиционирует себя, в первую очередь, как патриота, а не реформатора. Во всех статьях, которые он пишет для зарубежных газет, и во всех интервью для зарубежной прессы, о необходимых внутренних реформах он говорит лишь в конце. Порошенко ставит, тем самым, формальную галочку на обязательном домашнем задании. Но чувствуется, что искреннего усердия в этом вопросе он не проявляет.

В то время как идеалистично настроенная часть активистов Майдана, похоже, не особо заинтересована в превращении импульса революции в политику реальных реформ, у Порошенко и большей части правительственной команды нет понимания того, какое огромное давление для проведения реформ исходило от Майдана. Сегодня с момента переломного 1989-го года прошла уже четверть века. Время активной жизни тех, кто был тогда в расцвете сил, сегодня уже подходит к концу, и они должны подвести неутешительный итог, что дары свободы им так и не достались. Еще более неотложной является проблема, с которой сегодня столкнулись молодые украинцы. Они, повидав две революции, сегодня понимают, что первая была проиграна, а вторая угрожает пойти по пути первой. Революции не происходят просто так, и две за жизнь – это уже слишком много.

Многое говорит о том, что революционный запал украинцев постепенно исчерпался. Конечным результатом может стать массовая апатия и отход от политики. Активная гражданская позиция людей, без которой Украина не сможет встать на ноги, в таком случае, исчезнет. Украине требуется длительный курс внутреннего лечения. И Порошенко будет плохим президентом, обманывающим свой народ, если он этого не скажет.
На самом же деле он до сих пор предпочитает говорить, прежде всего, о необходимости помощи Запада. И говорит он так, как если бы Запад мог трансплантировать в Украину готовую, сразу же функционирующую рыночную экономику. Порошенко, конечно же, знает, что это невозможно. Но он не делает ничего для того, чтобы дать это понять украинцам. Ведь, в конечном счете, он олигарх до мозга костей, и человек, научившийся хорошо адаптироваться к любым соотношениям сил.

Легко сказать, тяжело сделать, но делать это необходимо: Украине срочно требуется предоставить собственный план Маршала. Он должен быть щедрым, но требующим взамен от Украины и украинцев колоссальных усилий. И в одном пункте он должен быть непримирим: Украина должна безотлагательно начать предпринимать абсолютно все для того, чтобы превратиться в правовое государство с разделенными ветвями власти, и, собственно, заслужить право называться правовым государством.