Федор Лукьянов: "Возможности, основанные только на отсутствии выбора у партнера, очень непрочные"

Сегодня в Женеве пройдут очередные переговоры Тегерана с "шестеркой" международных посредников по урегулированию иранской ядерной проблемы. Главным препятствием на пути к успеху переговоров эксперты называют американо-иранское противостояние. О перспективах решения проблемы, а также о роли США и Израиля на Ближнем Востоке главному редактору "Вестника Кавказа" рассказал политолог, главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов.

- Какая судьба, по вашему мнению, у Израиля в условиях его отдаления от США?

- Может случиться так, что через десятилетие, а то и раньше, Израиль окажется единственным фактором, не позволяющим США вообще махнуть рукой на Ближний Восток и от него дистанцироваться. Потому что если тенденция на энергетическую самодостаточность США сохранится, то возникает вопрос, а зачем им вариться в этом котле, тем более что при всей брутальной жестокости и беспощадности "Исламского государства", они же не собираются устанавливать халифат в Америке. Их задача – выгнать американцев с территории, которую они считают своей. И если издержки будут расти, а живой необходимости там находиться ради нефти и газа не будет, то США задумаются, стоит ли игра свеч. Почему бы не оставить проблемы тем, кого они больше касаются?
Израиль – пожалуй, единственное, что не позволит им это сделать. Растущее расхождение Израиля и США носит сейчас скорее конъюнктурный характер. Уж очень не сложились отношения у израильского правительства конкретно с этой американской администрацией. Но этой администрации скоро не будет. Все-таки сохраняется израильское лобби, да и вообще идеологическая поддержка связана не только с евреями, живущими в США.
Одна из мощнейших опор – ортодоксы протестанты, для которых Израиль – не еврейское государство, а Святая земля. Они считают, что именно по этой причине ни в коем случае нельзя его оставлять без защиты. Это то, на что во многом опирался Джордж Буш в своей политике, в том числе ближневосточной.
Рано хоронить американо-израильские связи. Другое дело, что при такой динамике в регионе в течение ближайших десятилетий Израиль столкнется с тяжелейшими вызовами. Потому что он рискует оказаться в окружении абсолютно враждебных стран, которые желают его уничтожения. Израиль, конечно, в военном плане кратно сильнее всех. У него есть ядерное оружие, но когда ты имеешь дело с фанатичной идеологией, это может не помочь.
Насколько это осознает израильское руководство - тоже вопрос. Но если оно это будет осознавать, то мы увидим совершенно неожиданные новые конфигурации.

- Какие, например?

- На сегодняшний день объективным образом совпадают интересы, например, Израиля и Саудовской Аравии. Или может сложиться ситуация, когда вдруг выяснится, что существовавшие прежде связи Израиля и Ирана снова окажутся нужны. Сейчас это трудно представить. Но с другой стороны, мы многое не могли представить 10-15-20 лет назад. Израилю предстоит переосмысливать и себя, и свою политику в регионе, а также понять, кем он хочет быть. Если это национальное еврейское государство, то это одно. Если все-таки это гражданская нация, которая включает в себя всех, что в сегодняшней ситуации трудно представимо, то, это совсем другое. Израиль – демократическая страна. И кто знает, если население вдруг качнется влево, как это уже бывало, может последовать новый виток попыток урегулирования.

- А как быть с Ираном? Можно ли говорить о том, что санкции с него практически сняты?

- Я бы не торопился с мнением, что санкций не будет. Сейчас вопрос не столько в состоянии ядерной программы Ирана, сколько в том, способна ли администрация США выполнить договоренность в случае ее достижения. И Обама, и Рухани, ведя эти переговоры, сделали большую ставку на договоренность. При этом в США большинство политического класса считает, что все это бессмысленно, а Иран есть и будет врагом США, Израиля, Саудовской Аравии. И в Иране верховный руководитель, у которого все-таки окончательное, последнее слово. Он позволил вести эти переговоры, руководствуясь подходом "Ну, попробуй!". Сам он вообще-то не верит американцам. Он считает, что с ними невозможно договориться, потому что они все равно обманут.
Но санкции влияют, конечно. Население Ирана не радо испытывать героические страдания ради национальной гордости. Иран вряд ли готов идти на уступки ради того, чтобы какую-нибудь договоренность заключить, они этого делать не будут. И США не обязательно готовы, даже если уступки будут, принять их и реализовать. Потому что теоретические рассуждения, очень убедительные, доказывающие, что Америке нужен сегодня Иран, разбиваются о среду, где к Ирану относятся крайне негативно. А в условиях откровенно враждебного Обаме Конгресса это тем более будет тяжело.
Иран, безусловно, заинтересован в налаживании отношений с Америкой, за что Тегеран нельзя осуждать или критиковать. Это естественное желание выйти из изоляции. Но довольно широко распространенные у нас опасения, что сейчас они договорятся, и особые отношения Москвы и Тегерана закончатся, по-моему, преувеличенны. У Ирана слишком специфическая психология, которая сочетает в себе как религиозную идентичность, так и очень явственно выраженный великодержавный национализм.
Не знаю, удастся ли сейчас решить этот санкционный вопрос. "Чуть-чуть" может очень долго продолжаться. Но даже если он разрешится, России не надо пытаться этот процесс торпедировать, ведь сам Иран хочет добиться цели. Если мы начнем из своих соображений это дело тормозить, потому что нам выгоднее, чтобы Иран был в изоляции, а мы были бы привилегированным партнером, рано или поздно это закончится если не разрывом, то разочарованием Ирана и его переориентацией.
Нельзя делать ставку на заведомо невыгодную для другой стороны модель. Конечно, если Иран будет выходить из-под санкций, для России сузится пространство. Точнее, расширится пространство выбора для Ирана. Но Иран придерживается идеи лавирования и баланса, ему и тогда Россия будет не менее важна. Чтобы не создавалось впечатления, что Иран как-то развернулся, он будет заинтересован в том, чтобы еще больше демонстрировать связи с Россией, с ШОС… В конечном счете у России будет меньше возможностей, но эти возможности будут более реальные. Потому что возможности, которые основаны только на отсутствии выбора у партнера, как раз очень непрочные.

- То есть вы думаете, что Штаты не собираются додавливать Иран?

- Думаю, в данном случае формулировка "додавят"/"не додавят" вообще не очень применима. Если речь пойдет исключительно о додавливании, результат будет обратный. В какой-то момент Иран просто разозлится, а действие рождает противодействие.
Думаю, что США нужно принять более гибкую позицию. Могут ли они это сделать? Не уверен. Но то, что Иран им сейчас нужен – безусловно. Вообще ситуация в регионе для США плачевная, а изменение качества отношений с Ираном – можно сказать, последний козырь у Обамы, на который он делает большую ставку. Именно поэтому прилагаются такие усилия. Давно американская дипломатия так не вкладывалась во что-либо, как в эти переговоры. Ведь реального торга они вообще-то не ведут. Американцы разучились это делать. Они привыкли, что они либо заставляют других принять свои условия, либо просто ничего не происходит. Поэтому для США это важный прецедент. Если все провалится, будут сваливать на упрямый, агрессивный иранский режим, с которым невозможно иметь дело. Но на самом деле это будет во многом свидетельствовать о том, что Америка свои некогда выдающиеся дипломатические таланты утратила.
То, что должно было быть сделано с Ираном, по значимости сопоставимо с тем, что когда-то президент Никсон сделал с Китаем. Рассчитав интересы, он понял, что для более сильных позиций против Советского Союза надо урегулировать отношения с Китаем. Так, чтобы было не два огромных коммунистических противника, а один, второй же, как минимум, нейтральный в твою пользу. И с помощью таланта Генри Киссинджера это было сделано. Революционный поворот, который во многом если не обеспечил победу в "холодной войне", то сильно ей посодействовал. Сейчас по масштабу и по значимости следовало бы сделать что-то другое. Беда в том, что ни Никсона, ни Киссинджера сейчас нет.