Бахруз Абдолванд: «Иран – естественная альтернатива России в Европе»

В заключительной части интервью «Вестнику Кавказа» (см. также Бахруз Абдолванд: «США используют конфликт на Украине, чтобы ослабить позиции российских энергетических предприятий» и Бахруз Абдолванд: «У Европы расходятся внешнеполитические решения и экономические интересы») координатор берлинского Центра изучения Каспийского региона, ассоциативный член германского Общества внешней политики Бахруз Абдолванд рассказывает о перспективах иранского газа на европейском энергетическом рынке, вероятности выхода Ирана из международной изоляции, а также о влиянии украинского кризиса на ирано-российские отношения.

- Среди возможных альтернатив российскому газу в европейских столицах время от времени называют Иран. Реально ли появление иранского газа на рынке ЕС?

- В условиях, когда собственное производство газа в Европе падает, а импорт сжиженного газа обойдется крайне дорого, логичной и естественной возможностью для значительного усиления энергетической безопасности Европы стал бы импорт газа из Ирана. Именно эта страна, согласно последним статистическим данным British Petroleum, обладает самыми значительными запасами природного газа в мире. Но по политическим причинам этот вариант до сих пор не рассматривался. К примеру, еще совсем недавно немецкий вице-канцлер Зигмар Габриэль, вспоминая провалившийся проект «Набукко», отметил, что на другом конце газопровода должен был быть Иран. Но далее он заявляет: «Взаимная зависимость Европы и России в энергетической сфере является хорошей мотивацией для того, чтобы не занимать непримиримые позиции по украинскому вопросу и не обострять ситуацию, а, наоборот, оставаться в диалоге». То есть, аргументация Зигмара Габриэля базируется на предположении, что Иран, несмотря на его привлекательность для европейского газового рынка, все же не является политически приемлемым вариантом.
Однако, несмотря на все политические трудности, в последнее время Иран все чаще упоминается в качестве альтернативного России поставщика природного газа в Европу. ИРИ, в свою очередь, также демонстрирует все больший интерес к газовому экспорту в Европу, параллельно пытаясь залатать инфраструктурные дыры в направлении Запада.

- Каким образом Иран планирует преодолеть объективные препятствия, стоящие на его пути к энергетическому рынку Европы?

- В самом деле, реализация «иранской альтернативы» осложняется двумя факторами. Во-первых, политической позицией США в контексте иранской атомной программы. Во-вторых, слабой инфраструктурной привязкой Ирана к европейскому рынку. Иранский экспорт развивается с упором на азиатское направление, где постоянно растущий спрос на газ обусловливает и рост цен на «голубое топливо».
По мнению Аббаса Малеки, руководителя иранского института стратегических исследований, Тегеран, с одной стороны, попытается использовать имеющуюся трубопроводную инфраструктуру в туркменском направлении для экспорта собственного газа в Китай. До сих пор Иран импортировал определенное количество газа из Туркменистана, но теперь, с учетом возросшего собственного производства, Иран больше не нуждается в туркменском газе и в состоянии осуществлять поставки в реверсном направлении.
Одновременно Иран прилагает активные усилия для создания инфраструктурной базы для получения доступа к европейскому рынку через Турцию. Согласно существующим ирано-турецким соглашениям, Иран поставляет в Турцию до 12-14 млрд кубометров газа в год. Но в ходе недавних ирано-турецких переговоров о цене на газ Тегеран предложил Анкаре сделку. В рамках нового соглашения ИРИ готова снизить цену на газ, в случае, если Турция даст согласие на импорт до 20 млрд кубометров иранского газа. Такая сделка сопряжена со строительством новых транспортных мощностей. В таком случае, Турции будет выгодно перепродавать закупаемый по выгодной цене иранский газ в Европу.
Но в конечном счете судьба энергетического сотрудничества между Ираном и Европой зависит от процесса нормализации отношений между Вашингтоном и Тегераном. Подобная энергетическая кооперация обретет реальные контуры лишь заключения соглашения по атомной программе Ирана и отмены санкций. В последнее время правительство США показывает все большую заинтересованность в облегчении режима санкций против ИРИ. Так, представители американского правительства призвали европейские и американские фирмы, в особенности, в сфере медицины (Bayer, GlaxoSmithKline), авиаперевозок (Boeing, Lufthansa Technik), автомобилестроения и нефтехимической промышленности возобновить сотрудничество с Ираном. Это, в свою очередь, поспособствует достижению согласия по атомной сделке с Тегераном.

- Есть ли у Вашингтона четкая стратегическая линия по постепенному выводу Ирана из изоляции?

- Геостратегические сомнения и размышления Вашингтона о периоде отношений с Ираном после ядерной сделки, и одновременно предпринимаемые США шаги по ее заключению, показывают, насколько порой диаметрально разнятся оценки представителей американского политического, дипломатического, военного и экономического истеблишмента по поводу вопроса санкций и иранской атомной программы. Это показывает, насколько противоречива американская внешняя политика в целом. Без единой выверенной внешнеполитической линии, направленной на продолжительное и устойчивое улучшение американо-иранских отношений, любые попытки привязать Иран энергетически и политически к Европе обречены на провал. Пока что, такой политики со стороны США мы не наблюдаем.

- Попытки включить Иран в архитектуру энергетического сотрудничества в Европе предпринимались и раньше, к примеру, когда Тегеран хотели привлечь к проекту «Набукко». Какую роль в провале этого проекта сыграла Россия?

- Проект «Набукко» стоял на европейской энергетической повестке с 2002 года. Ему и отводилась центральная роль в европейской стратегии энергетической безопасности, поскольку в то время возможность поставок СПГ из США или Канады вообще не рассматривалась.
«Набукко», будь он реализован, сильно снизил бы зависимость Европы от поставок российского газа и фактически бы выбил у России из рук «газовый козырь» в качестве инструмента для продвижения своих политических целей. На первой фазе проекта «Набукко» планировалось выйти на мощность в 31 млрд кубометров газа в год, а на конечной фазе проекта консорциум рассчитывал доставлять из Азербайджана и Ирана до австрийского Баумгартена ежегодно 100 млрд кубометров газа в год. К слову, аналитики с самого начала предупреждали, что проект трубопровода «Набукко» без наполнения его иранским газом окажется неосуществим. Но западные штрафные санкции против Ирана, которые всячески поддерживались Россией, вынуждали ЕС отказываться от иранского газа. В конечном счете, в качестве небольшой альтернативы «Набукко» при поддержке Азербайджана и Турции было решено построить Трансадриатический трубопровод.
С самого момента представления проекта «Набукко» Россия приложила максимальные усилия, чтобы устранить любую конкуренцию с «Газпромом». С целью торпедирования «Набукко» Россия выдвинула собственный проект – «Южный поток», который бы позволил «Газпрому» поставлять газ в южную и центральную Европу через Черное море. Несмотря на высокие проектные затраты и трудности в строительстве, «Газпром» неустанно подчеркивал, что целиком и полностью поддерживает этот проект. Таким образом, российскому газовому гиганту удалось свести на нет все усилия концерна «Набукко» по поиску поставщиков и покупателей для собственного проекта.
Россия сыграла тонко, проводя двойственную политику. С одной стороны, Москва вместе с западными странами поддерживала санкции Совбеза ООН против иранского энергетического сектора. Но, в то же время, исполнительный директор концерна «Северный поток», бывший канцлер ФРГ Герхард Шредер в ходе своего неофициального визита в Тегеран в феврале 2009 года попытался убедить иранцев, чтобы они предпочли «Набукко» долевое участие в проекте «Южный поток». Визит Герхарда Шредера состоялся прямо в канун переговоров между ЕС и Ираном о возможном участии ИРИ в «Набукко». Спустя семь месяцев Шредер объявил проект «Набукко» провалившимся, поскольку он может быть реализован лишь с участием иранского газа. Бывший министр газовой промышленности СССР и экс-премьер РФ, покойный Виктор Черномырдин описал «Набукко», как трубу «из ниоткуда в никуда». Азербайджан, оставшись единственным поставщиком газа для «Набукко», не стал рисковать своими отношениями с Россией и предпочел участие в более скромном проекте Трансадриатического газопровода. Таким образом, Москва добилась стратегической победы в южной и центральной Европе.
Многие аналитики сходятся во мнении, что «Южный поток» - политический проект, с точки зрения экономики являющийся нерентабельным. Но тот факт, что Россия упорно продвигала этот проект и дала ему гарантированную политическую поддержку, стал достаточным основанием для инвесторов, чтобы сделать ставку не на «Набукко», а на «Южный поток». В итоге, Россия все же выиграла газовый покер.

- Каким образом украинский кризис оказывает влияние на российско-иранские отношения?

- В отношениях с Россией Иран пытается получить максимальную выгоду от актуальных противоречий между РФ и США. Так, Москва предложила иранцам бартерную сделку: она готова покупать до 500 тысяч баррелей нефти в обмен на товары и услуги стоимостью 1,5 миллиарда долларов ежемесячно. Это предложение вызвало резкую критику Вашингтона, считающего, что предлагаемая Россией сделка де-факто подрывает санкционный режим против Тегерана. Иран, в свою очередь, очевидно, будет использовать российское предложение в качестве инструмента в переговорах с Западом.
Улучшилось и геостратегическое положение Ирана после украинского кризиса. Опасения в связи с возвращением усиленного российского присутствия в Южном Кавказе и Центральной Азии способствуют сближению стран региона с Ираном. К примеру, недавняя поездка азербайджанского президента в Иран последовала сразу после включения Крыма в состав РФ. И сразу после этого вояжа Россия устраивает военные маневры на Каспии. К тому же, в Баку опасаются, что Грузия, играющая для Азербайджана роль транзитной страны, может быть дестабилизирована, на что прозрачно намекнул глава МИД РФ Сергей Лавров в одном из своих выступлений.