Михаэль Гесс: "Для Европы Эрдоган оказался волком в овечьей шкуре"

В свете недавнего визита Владимира Путина в Анкару, где он, стоя рядом со своим турецким коллегой Реджепом Тайипом Эрдоганом, объявил о сворачивании "Южного потока" и планах по созданию нового масштабного российско-турецкого энергетического проекта, российский интерес к Турции значительно возрос. Отношение в мире к личности турецкого президента крайне противоречиво. В России многие видят в нем харизматичного и принципиального лидера, в угоду национальным интересам отказавшегося присоединяться к санкциям против РФ. В Европе же многие считают его политиком с диктаторскими замашками, хотя еще несколько лет назад многие в ЕС искренне верили в успешность европейского курса Турции под руководством Эрдогана. Очередным собеседником европейской редакции "Вестника Кавказа" стал доцент Института тюркологии Свободного университета Берлина, доктор Михаэль Райнхард Гесс. С господином Гессом, к слову, свободно владеющим турецким языком, мы поговорили о причинах и возможных последствиях для турецкого общества феномена продолжительной политической популярности правящей Партии справедливости и развития (ПСР) и ее лидера Эрдогана.

- За время фактического нахождения Эрдогана у власти в Европе отношение к нему изменилось от воодушевления и больших надежд до откровенного разочарования. Между тем, в самой Турции его популярность, как и прежде, крайне высока. Чем вы объясняете этот феномен?

- Популярность ПРС и ее лидера среди турецких граждан объясняется сразу несколькими факторами. Среди них, на мой взгляд, важное место заняло растущее культурное отчуждение многих простых турок от кемалистской линии. Реформа алфавита, проведенная Ататюрком, в результате которой люди были лишены возможности читать произведения своих поэтов и писателей в оригинале и, в целом, взятая кемалистами на вооружение институциональная "демонизация" всего османского культурного наследия привели, в конечном счете, к тому, что многие турки за период правления кемалистов оказались на культурно-идеологической обочине. Возвращение к культурным истокам Османской империи отчетливо прослеживается и в раннем творчестве турецкого писателя Орхана Памука. То есть, свою роль сыграла культурная составляющая.
Другая причина взлета ПСР – провалы турецких политических элит, продолжавшиеся примерно до конца 1990-х. Кемалисты, начиная с эпохи Ататюрка, пытались внедрить западные ценности авторитарными методами. Но попытки насадить демократию сверху, при постоянном вмешательстве в политическую жизнь военных, не срабатывают. Наглядный пример - путч, устроенный турецкими военными, в результате которого от власти в 1997 году был отстранен Неджметтин Эрбакан – духовный наставник Эрдогана. Ситуация, когда военные страны по своему усмотрению решают, какой президент подходит государству, а какой – нет, априори не может называться демократичной. К слову, прокатившаяся в этом году в Турции волна протестов против Эрдогана - тоже в какой-то мере выражение стремления определенных слоев турецкого общества к демократии "снизу".
Не в последнюю очередь, на усиление исламистских настроений населения страны повлияла и коррумпированность значительной часть политической системы. Население увидело в политическом исламе альтернативу существовавшей на тот момент системе со всеми ее недостатками. Ведь взлет политической карьеры Эрдогана начался еще в его бытность мэром Стамбула, когда он смог эффективно разрешить значительные инфраструктурные проблемы в городе, пребывавшем в тот момент в довольно плачевном состоянии.
Объективные экономические успехи исламистов привели к подъему национальной гордости в Турции, потому что Анкара из вечного просителя, топчущегося у дверей надменных европейцев, за относительно небольшой отрезок времени превратилась в экономически сильное и самодостаточное государство. Другой вопрос, насколько долговечна турецкая экономическая модель, раздувающаяся, как воздушный шар, за счет заимствования все новых кредитов. Но устойчивость экономического роста Турции – это отдельная тема, в которую я вдаваться не буду.

- Можно ли утверждать, что эра правления Эрдогана ознаменовала собой отход от националистических установок в Турции?

- Турецкий президент в определенной мере дистанцируется от кемалистских установок в пользу исламского фактора. Однако национальные мотивы продолжают в значительной мере определять его политику, о чем свидетельствует осторожная позиция Турции в вопросе помощи сирийским курдам в их борьбе против "Исламского государства".

- Какими вы видите промежуточные итоги более чем десятилетнего правления Эрдогана?

- Эрдогану удалось ослабить влияние военных на политическую ситуацию в стране. С учетом огромной власти и авторитета армии, ее ослабление в качестве политического фактора стало неожиданностью для многих наблюдателей, в том числе для меня. Очевидно, что новый турецкий лидер сделал выводы из судьбы Эрбакана, позволившего себе вступить в открытую конфронтацию с военными, а также из собственного опыта тюремного заключения. Поэтому Эрдоган стал вести тонкую игру, выступая в роли представителя "евроислама".

- Этот "евроислам" поначалу очень позитивно воспринимался в Европе. Что изменилось?

- До середины нулевых годов в Европе все с воодушевлением смотрели на Турцию под руководством ПСР. В то время были проведены значительные реформы, приблизившие турецкие законы к европейскому законодательству. Впоследствии, оказалось, что многое из того так и осталось лишь на бумаге. Для Европы Эрдоган оказался "волком в овечьей шкуре". Помню, как многие европейцы пребывали в уверенности, что ислам можно сочетать с западными ценностями, приводя в пример "исламскую модель" Эрдогана. Я не был уверен в совместимости ислама, в его интерпретации со стороны большинства верующих с западными ценностями - ни тогда, ни, тем более, сейчас. Блокируя доступ к социальным сетям, подавляя протесты, Эрдоган, на мой взгляд, перегибает палку.

- Как вы считаете, какие мотивы в большей степени движут турецким лидером - идеологического или прагматичного характера?

- Я не склонен считать Эрдогана исламистским идеологом. На мой взгляд, это прагматичный политик, невероятно динамичная натура. Человек из рабочего квартала Стамбула, сумевший достичь политических вершин. Не думаю, что его конечной целью является превращение Турции в исламистское государство наподобие Ирана. Скорее, исламистская риторика и шаги Эрдогана – это средства для достижения цели, которая заключается в сохранении власти.

- Какие последствия будет иметь наблюдаемый процесс исламизации турецкого общества?

- Турция сейчас намного более исламизирована, нежели лет 15-20 назад. Важно понимать, что результаты этой исламизации не исчезнут и в тот момент, когда Эрдоган отойдет от власти. В таком случае, нельзя быть уверенным в том, что на смену нынешнему умеренному исламизму впоследствии не придет более радикальный ислам. Ясно одно, что Турции после Эрдогана будет уже сложнее выбрать иную внутриполитическую модель, нежели исламскую. Турция свернула с европейского пути, и ее общество также за последние годы транформировалось соответствующим образом.
Я не склонен критиковать турок за возврат к их религиозному наследию, ведь это религия, которую они исповедовали тысячу лет, до того момента, когда произошел слом этих устоев усилиями Ататюрка и его последователей. Но необходимо понимать, что ставка на исламизацию, особенно в таком нестабильном регионе, может быть и опасной игрой.

Читайте нас в

Дзен Новости Telegram