Вестник Кавказа

Памяти маэстро

27 марта виолончелисту, пианисту, дирижеру, общественному деятелю, правозащитнику Мстиславу Ростроповичу исполнилось бы 86 лет. Он родился в Баку, куда семья переехала из Оренбурга по приглашению знаменитого азербайджанского композитора Узеира Гаджибекова. А через несколько десятков лет Ростропович стал гражданином мира. Своими воспоминаниями о маэстро делится главный дирижер Симфонического оркестра Баварского радио Марис Янсонс.

«Считается, что великие люди обычно все немножко со странностями. У Мстислава Леопольдовича не было никаких странностей. Он был потрясающим человеком. Он умел общаться со всеми. Причем у него душа открывалась сразу. Я помню, как-то мы пришли на какой-то прием, и кто-то спросил: «А где Слава?» Галина Павловна [Вишневская] сказала: «Там где целуются, там Слава». Это был открытый человек. Я сам был свидетелем, когда он приехал в Норвегию, я с ним тогда выступал, он встретился с королевой Норвегии. Первый раз в зале, королева, такой официальный момент. Я смотрю, через три минуты они уже просто как друзья, Слава целует ее, она его целует. Не прошло и трех минут. Это, как говорится, душа нараспашку», - вспоминает Янсонс.

«При этом он был очень требовательным человеком. Он не допускал халтуры или чего-нибудь некачественного. Мы виделись не так уж часто, но когда говорили, много интересного обсуждали. Концерты с ним – это что-то невероятное. Я думаю, что такие люди рождаются раз в 300 лет. Это совершенно особенный музыкант и очень интересный. У него невероятная была музыкальная фантазия. Когда ты имеешь дело с музыкой, то это не просто играть ноты, исполнять то, что написано – это очень мало. Вы будете все правильно играть и исполнять все нюансы, и будет замечательный концерт. Но когда вы попадаете в совершенно другой мир, я его называю космический, когда вы отрываетесь от этого материала, и вы находитесь только в мире образов, содержания, атмосферы и ассоциаций, у каждого артиста они могут быть разные, тогда это совсем другое исполнение. У Мстислава Леопольдовича было совершенно невероятное чувство этого», - говорит Янсонс.

«Незадолго до смерти Славы мы встретились в Мюнхене, когда был юбилей Шостаковича. Я его пригласил участвовать в вечере, посвященном Дмитрию Дмитриевичу, а мы все знаем, как он обожал Шостаковича. Мы говорили о том, что думать нет времени у людей, мыслить, как тишина должна помогать музыкантам. И он мне рассказал: «У меня был потрясающий случай. Как-то я сижу дома в Москве. И вдруг мне звонит Шостакович: «Слава, можете приехать?». Я сразу приехал к нему. Он поздоровался и говорит, садитесь. Я сел. Он говорит, давайте помолчим. Примерно 45 минут мы сидели и молчали. Потом встал Шостакович и сказал: «Слава, большое спасибо, что вы провели со мной это время». И я уехал». Это глубочайший момент. Молчание, когда ты сидишь, анализируешь или думаешь, это особый момент. И я стал думать, как у нас мало времени, чтобы вообще мы думали. Мы все время дергаемся, куда-то бежим, все время стрессы, а вот сесть так и проанализировать не хватает времени», - думает Янсонс.
11850 просмотров