Вестник Кавказа

Тбилисские истории. Происшествие на Хлебной

Юрий Симонян
Тбилисские истории. Происшествие на Хлебной

Абсолютно правдивая история, изложенная со слов близкого друга

Свадебный марафон завершился тем, что договорились встретиться рано утром на Хлебной площади и после серной бани отведать в заведении Пируза хаши с положенными 100 граммами водки. А потом по домам – высыпаться – двое суток без минуты сна не шутки.

Кое-как продрал глаза, малодушно подумал было послать и баню, и хаш, но данное друзьям обещание пересилило. Через силу оделся, через не могу вылез из дома, через чертыханье дошатался до Хлебной площади и прислонился для надежности к столбу. Кто не знает в Тбилиси Хлебную площадь, поясню: это широкий пятачок радиусом метров десять, и площадью его назвали то ли в насмешку, то ли, наоборот, в качестве комплимента. Подозреваю, что когда-то это место действительно могло быть именно площадью, а застройки постепенно уменьшили его до пятачка, но название никуда не делось.

На место встречи я пришел первым. Только начинало светать. Накрапывал неприятный дождь. В какой-то момент я вдруг понял, что столб придает чрезмерную устойчивость, и от такого комфорта могу уснуть. Поэтому отошел от столба и стал вышагивать: два шага – туда, два шага – обратно. Откуда-то сбоку подошел человек с удивительно знакомым лицом. Я вгляделся, пытаясь узнать, – очевидно, это был один из гостей на свадьбе. Но не вышло – в глазах двоилось, зеленело и туманилось. Он остановился и кивнул. Я тоже, пытаясь вспомнить, чей это родственник или друг и как его зовут.

– Это ведь Хлебная площадь? – спросил он. – Я не ошибся?

Я кивнул.

– Хреново, да? – вдруг спросил он на армянском, и выговор выдал в нем приезжего из Армении.

– Да, – признался я и понял, что мне его не опознать, потому что из Еревана и Ленинакана на свадьбу приехало человек двадцать или даже больше.

– Бубу ждешь? – продолжал он.

– Абика и Гришу, – ответил я.

– Ааа, – протянул он. – Буба тоже вчера хотел.

– Не знаю, – стал вспоминать я. – Вчера, кажется, все собирались с нами пойти.

– Я тоже здесь подожду, – сказал гость из Армении. – Какая разница – здесь ждать или там?!

Он махнул рукой в сторону дерева, метрах в двадцати, и я решил, что про огромный платан ему было сказано, чтобы он лучше сориентировался.

– Когда Абик должен прийти? – спросил он.

– Да уже минут пятнадцать назад. Опаздывает.

– Вот негодяй, – возмутился он.

Мне это не очень понравилось, но я ничего не сказал – сил не было. Гость из Армении закурил и вздохнул:

– Буба тоже опаздывает – так весь хаш закончится.

– Не переживай, – успокоил я его. – Много варят, до полудня всегда бывает.

– А давай сами пойдем, – вдруг предложил он. – Они придут, увидят, что нас нет, удивятся: «Ва, а где ребята?» Потом догадаются и придут – хашная ведь тут недалеко? Я правильно понял?

Вначале идея гостя из Армении мне не понравилась, но по мере того, как силы оставляли меня, а таяли они стремительно, она становилась все более приемлемой. Так что вскоре я сказал:

– Да и черт с ними и с баней, захотят – придут, дорогу к Пирузу знают. Пошли.

Гость из Армении заметно оживился:

– Давно бы так! Только одно условие – я угощаю.

Я было заспорил – все-таки гость, но быстро замолчал, решив продолжить этот спор уже в хашной, хоть чуть-чуть придя в себя. Когда подходили к заведению, ноги у меня уже дрожали и подкашивались. Пируз, увидев, в каком я состоянии, всплеснул руками и засуетился:

– Совсем-совсем себя вчера не пожалел... Садитесь-садитесь... сейчас-сейчас все будет. Вах, разве можно организм так не щадить?!

Я умоляюще поднял руку – мол, прекрати. Армянский гость ухмыльнулся. Пируз покосился в его сторону – смешок был как-то неуместен. Уйдя за стойку, Пируз оттуда вдруг начал мне отчаянно жестикулировать, но я не понял, чего он хочет.

Горячий хаш в то раннее утро еще раз доказал свою животворность. Холодная водка тоже. Гость ел, как в Армении, – руками. Я – ложкой. Он выдал пару банальных сентенций о правильности поедания хаша. Но я отмахнулся и продолжал орудовать ложкой. Время от времени он наполнял рюмки:

– Еще по пятьдесят, и будет хорошо. Я уже поправился, ты тоже поправишься.

В самом деле, понемногу легчало. Зелень в глазах постепенно улетучилась. Мир сфокусировался. Но когда во рту приятно захрустел соленый огурчик после очередных «миател ицун» (еще пятьдесят – по-армянски), меня стал одолевать морок. Я вглядывался в лицо сотрапезника и не смог осознать происходящее до такой степени, что влил в себя еще водки и затряс головой. Он широко улыбался. Но, видимо, у меня был такой глупый вид, что гость из Армении зашелся квохтающим смехом, сквозь который, вытирая накатывавшие от смеха слезы, выдавил:

– Вай, мама джан... только сейчас узнал?!

А теперь перечитайте изложенное еще раз и постарайтесь мысленно придать армянскому гостю интонации Рубика Хачикяна из "Мимино". Потому что передо мной сидел великий Мгер, он же Фрунзик, Мкртчян собственной персоной.

29115 просмотров