Женский голос как ветер несется…

- Конечно. Я счастливая женщина, я счастливая мать, я счастливая жена. Вот моя семья здесь. Двух внуков не хватает: они проштрафились чем-то в Америке, их не выпустили. Один экзамены не сдал, другой тоже что-то в этом роде. Другие четыре внука здесь, мои дочери, мои друзья. Я счастливая женщина.

- Нет, там больших изменений нет. Есть некоторые дополнения, но это за счет фото. Мы сделали приложение, здесь есть большая статья Бориса Покровского обо мне. Никто, как он, не понял, что я собой представляю. И мой характер, и мои данные, артистические, певческие, он знал. Он написал мой портрет, я включила его в книжку.

- Ну естественно, встреча с Ростроповичем, моим будущим мужем. Это был 1955 год. И другое – это встреча (и дружба) с Шостаковичем. Есть, пожалуй, две встречи в моей жизни, которые определили ее. Во всех отношениях.

- Нет, не хотела бы в жизни ничего переигрывать. Во-первых, я не люблю этого «если бы». Этого нет, случилось то, что случилось. Если бы нужно было ее повторить, я бы повторила с начала. 

-Нужно работать, добиваться самого высокого качества во всем, что ты делаешь. 

-Для этого существует моя школа, где мы учим выходить на сцену. После консерватории, как правило, за редким исключением, студенты выходят ничего абсолютно не имеющими делать на сцене. Ничего, шагу шагнуть не могут. Я, между прочим, 67 лет в этом деле, с 1944 года, когда я поступила в театр оперетты, мне было 17 лет… 67 лет я в искусстве - я знаю очень много, многому могу научить, что и делаю. Для того чтобы в театре на Западе получить роль ведущую, ты должен иметь имя, а чтобы иметь имя, ты должен быть на сцене. Получается замкнутый круг. Поэтому я создала эту студию, чтобы было место у молодого артиста, имеющего голос, уже получившего музыкальную подготовку. Хотя никого за руку я не вожу. Никого не проталкиваю, никого не протежирую. Я учу их петь и работать. У нас идут «Царская невеста», «Руслан и Людмила», «Евгений Онегин», «Иоланта», «Кармен», «Риголетто», «Борис Годунов» - последняя наша постановка. Уже до такого мы дошли уровня. Ребята получают огромную практику, работают они хорошо и понимают, что если ты не будешь работать, то ты никуда не попадешь, тебя никуда не возьмут. За границей никто нас с раскрытыми объятиями не ждет. Нужно приезжать и продвигать себя. Мне было просто уезжать из Большого театра, не нужно было бегать на эти auditions и просить: «Прослушайте меня, пожалуйста!» Сейчас это так, к сожалению. Нужно учить язык, нужно знать репертуар, получать опыт. И потом уже с готовым багажом идти на Запад. Другого пути нет.

- Мои дочери были там две недели тому назад и видели отреставрированные помещения Большого театра. Они были потрясены тем, какая невероятная там красота. Это театр, может быть, самый лучший в мире. Для меня во всяком случае. Во всем великолепии он сейчас восстановлен. А чем он наполнится, мы будем видеть. 

- Разная публика в Большом театре, очень разная. Но что касается меня, то я никогда не выходила петь перед публикой - я пела для Бога. Поэтому и легла на пол, когда прощалась с театром. 

- Пенсии, конечно. Это, по-моему, каждый скажет. Старики у нас обездоленные. Как слепые котята, они толкаются из двери в двери, и нигде им не могут что-то вразумительное объяснить, а тем более дать. Вот это надо срочно менять. В первую очередь.

-Знаете, карьера у меня в театре была самая счастливая, какая только может быть. Я не могу назвать ни одного момента, чтобы я чего-то добивалась и мне чего-то не давали. Все было для меня сделано. Но это было совсем не просто. Почему ко мне было такое отношение? Ведь я пришла в театр уже совершенно подготовленной артисткой, до этого я уже 8 лет выступала сначала в оперетте, потом на эстраде. Я была совершенно раскрепощенной на сцене, я могла бегать по лестнице на девятый-десятый этаж, и тут же слетать стремительно вниз, и тут же петь.  И в ансамбле, и сольные партии, и все, что угодно. Поэтому меня любили и режиссеры, и дирижеры, и все мне было предоставлено. Я никогда ничего ни у кого не просила. Ничего. Ни в театре, не в жизни. У меня не было образования бесплатного. У меня семь классов, я закончила семь классов, когда началась война. Потом была блокада Ленинграда. Потом я поступила в семнадцать лет сразу на сцену и в 1972 году я пришла в Большой театр. Без всякого музыкального образования.

И квартиры бесплатной у меня тоже не было никогда. Я жила в коммуналке, уже в Большом театре работала три года и все жила в коммуналке. Три метра туда и шесть метров сюда, на лестничной клетке комнатушка. Так что я никому и ничем не обязана - ни государству, ни отдельным высокопоставленным лицам. 

Я обязана моим учителям: моей учительнице Вере Николаевне Гариной, которая меня научила петь. Хотя у меня был от природы поставленный голос, мне его подпортили и на эстраде, и … вы понимаете. Она мне вернула голос. Борис Александрович Покровский, режиссер, мой учитель любимый. 

И, конечно, это Ростропович, с которым мы 52 года были вместе. Он аккомпанировал мне на всех моих концертах и в России, и за границей. Я после него ни с кем петь больше не могла.

См. видео http://www.vestikavkaza.ru/video/?page=5&ID=45122