Постапрелиум

В ходе боевых действий со 2 по 5 апреля этого года азербайджанская сторона, используя ограниченный контингент подразделений, поставленных при этом в жесткие временые рамки общим геополитическим контекстом региона и интересами внешних акторов, должна была

а) провести разведку боем на бригадном уровне,

б) прорвать эшелонированную линию обороны противника, т.н. линию Оганяна и занять важные в оперативно-стратегическом плане плацдармы на Восточном Муровдаге (север) и в районе горы Лелетепе (юг),

в) уничтожить максимально возможное количество живой силы и техники врага, сведя при этом свои потери к минимуму.

Уже в первые дни после восстановления перемирия успешный итог этой разведки боем, как выразился отставной армянский генерал и ветеран первой карабахской войны Аркадий Тер-Тадевосян, был очевиден. ВС Азербайджана, по словам опытного армянского вояки, добились всех поставленных перед собой целей. При этом, по результатам наступательных боев со 2 по 5 апреля этого года ВС Азербайджана потеряли убитыми от 80 до 90 солдат и офицеров, был сбит один азербайджанский ударный вертолет Ми-24 (экипаж погиб), на мине был несерьезно поврежден один танк. Потери армянской стороны составили до 125 солдат и офицеров убитыми, было уничтожено 14 армянских танков, четыре БМП, 17 единиц артиллерии и РСЗО, до 20 единиц легкобронированной техники, более 10 грузовиков и автомобилей.

Да, есть спорные моменты, касательно того был ли, например, поврежден один азербайджанский танк или два. Количество погибших с обеих сторон тоже может колебаться в пределах — 10/+20 человек. И все же отмеченная статистика, включая и изменение конфигурации линии фронта, сейчас, спустя полгода, считается более или менее стабилизировавшейся и общепринятой всеми серьезными источниками третьих сторон.

В этой связи, прежде чем продолжить, хочется сделать одно отступление. Уже вечером 5 апреля, один из авторов этих строк, присутствовавший в одной из европейских столиц на круглом столе, посвященном вопросу конфликта на востоке Украины, имел беседу со знакомым ему отставным натовским генералом. Беседа началась с того, что узнавший нашего коллегу генерал, незаметно подошел к нему и, похлопав по плечу, сказал следующее: «Азербайджанцев можно поздравить. Все задачи выполнены. Молодцы». На вопрос, откуда ему это известно, и что подсчет потерь сторон и информация об изменении конфигурации линии фронта «еще не совсем точны и противоречивы», генерал ответил: «Нам сверху видно все». Думается, речь шла не об аллегории, а о способности отслеживания ситуации в конфликтных зонах посредством космических спутников в режиме реального времени.

Как видно, все перечисленное выше (от изменения конфигурации линии фронта до статистики потерь сторон) относится к материально осязаемой плоскости армяно-азербайджанского противостояния. Но это — если рассматривать вопрос в краткосрочной перспективе. Сейчас же, спустя полгода, стали более отчетливо наблюдаться долгосрочные эффекты апрельской рекогносцировки. И эти долгосрочные эффекты, как это ожидаемо бывает, носят скорее нематериальный, неосязаемый, характер, они имеют отношение к области морально-психологического состояния социумов и политических элит. Тем не менее, а возможно и именно поэтому, эти неосязаемые эффекты оказывают на общую стратегию противостояния не меньшее влияние, чем горящие армянские танки, опорные пункты и штабы. Об этом и пойдет речь ниже.

Утром 4 апреля, когда пошел отсчет последних 24 часов активных боев, азербайджанские подразделения уже прочно укрепились на занятых рубежах на северном (Тертер — Агдере) и южном (Физули — Джебраил) направлениях. В этот день на встрече с послами стран — членов ОБСЕ, глава Армянского государства Серж Саргсян официально заявил следующее: «Последним проявлением в очередной раз наглого поведения Азербайджана стало заявление министерства обороны этой страны, в котором говорилось, будто, исходя из миролюбивой политики, Баку в одностороннем порядке прекращает военные действия «против врага и приступает к укреплению обороны освобожденных территорий”. Я вас заверяю (!! — авт.), что на данный момент по всему периметру линии соприкосновения азербайджанская сторона всего лишь заняла маленькую территорию на юге и столь же небольшую территорию на севере, и надеюсь, до завершения нашего с вами общения у азербайджанцев не будет и этой территории на севере. Речь идет всего о 200 — 300 метрах (!! — авт.)».

5 апреля при посредничестве Москвы и по обоюдному согласию сторон было заключено перемирие. Обоюдное согласие сторон на всякий случай было подкреплено тем, что российская сторона (формально — для учений) подняла по тревоге мотострелковую бригаду дислоцированную в Дагестане. Но пассивные боевые действия шли еще несколько суток.

Затем было известное заявление армянского оппозиционного деятеля и ветерана первой карабахской войны Жирайра Сефиляна. Сефилян впервые озвучил  «700 га» в качестве потерянных армянами территорий. И пока армянский социум пытался переварить это,  17 мая, в ходе пресс-конференции с армянскими журналистами на борту своего самолета по пути с переговоров в Вене президент Саргсян подтвердил сказанное ранее Сефиляном — азербайджанские подразделения в ходе боевых действий заняли даже не 700, а 800 га территорий, находившихся ранее под контролем армянских подразделений (азербайджанская сторона оперирует цифрой в 2000 га — истина может быть посередине).

Еще Мишель Фуко подчеркивал, что в описании психологических состояний одной из главных проблем является вербализация, т.е. наделение того или иного состояния определением, соответствующим наблюдаемым характеристикам. Это, естественно, имеет отношение и к морально-психологическому состоянию обществ, тем более обществ, находящихся в состоянии войны. Есть, конечно, определенный терминологический набор, например «эйфория», «опьянение», или «шок», «истерия». Мы не будем использовать ни один из этих терминов, но вместо этого, предлагаем вам ознакомиться с этим. Самым наглядным и, можно сказать многогранным, примером является скриншот с мнением некой Рузанны (достаточно активной на нескольких армянских форумах и в социальных сетях): «Как же так. Мы на Восканапате дружно отрицаем факт потери позиций без (??, текст оригинала — авт.) отсутствия официальных данных, чтобы не допустить деморализацию среди своих, а наш президент берет и во всеуслышание заявляет, что эти земли не имеют тактического и стратегического значения». Читатель волен ознакомиться и с иными скриншотами и сам подобрать термин для определения морально-психологического состояния армянского общества в тот момент.

Лично мы, авторы этих строк, считающие себя в виду рода занятий людьми достаточно осведомленными и просвещенными в данного рода тематике, нисколько не сомневаемся в том, что армянское общество по сей день находится в том же состоянии, что и полгода назад. Неосязаемое тесно связано с осязаемым, а вполне осязаемые «800 га» и покрошенную в металлолом армянскую бронетехнику никто не отменял, хоть на дворе и август. Вместе с тем, такие же в разной степени осведомленные и в разной степени просвещенные люди есть и в армянском обществе. И они тоже делают свою работу. И они понимают, что в истории, по крайней мере в той ее стороне которую обсуждаем в данном материале мы, очень важным является, кто победил именно в последний раз. Мы однажды уже писали, что апрель был не Победой, а лишь победой, по сути статус-кво в плане оккупации армянами Нагорного Карабаха не изменился. Но апреля было достаточно, чтобы перекрыть тот негатив, который источал для азербайджанского общества 1994 год. По ту сторону информационных окопов это знают. Им не удалось переврать факты с наскоку, в виду явно бесспорной и очень неблагоприятно сложившейся для них объективной реальности, — потеряны территории, руководство страны это признало, армянская пропаганда располагает лишь несколькими фотографиями и видеокадрами погибших под селом Талыш азербайджанских спецназовцев, и обломков сбитого азербайджанского Ми-24. Вменяемую ложь им не на чем построить. Все остальное, например это, или это, или это быстро становится предметом такого вот юмора среди армянской же публики. А действия подобные попыткам Гагика Шамшяна выдавать фотографии уничтоженной армянской бронетехники за азербайджанскую выглядели вообще свинскими, и были быстро пресечены его же кураторами с площади Баграмяна как неуважение к армянским солдатам и офицерам, погибшим в апрельских боях.

Соответственно, оправившись от первичного болевого шока, армянский политический истеблишмент решил переиначить суть событий на более долгосрочную перспективу. Наши наблюдения свидетельствуют о том, что в данный момент армянская информационно-пропагандистская машина усиленно работает над внедрением в сознание внутренней и внешней аудитории следующего:

а) бои 2 — 5 апреля этого года были не ограниченной разведкой боем, а полномасштабным наступлением ВС Азербайджана с целью полного освобождения оккупированного Нагорного Карабаха,

б) потери армянской стороны были высоки, но армянская сторона, подготовившаяся к мощному контрнаступлению, была остановлена «предательской рукой Москвы»,

в) перемирия и посредничества Москвы просила первой именно азербайджанская сторона, предвидя готовность армян к контрнаступлению. Т.е. раскручивается очередной армянский миф — в этот раз это миф о «похищенной победе».

Разберемся же по порядку.

Первое — тезис о том, что  бои 2-5 апреля этого года были не ограниченной разведкой боем, а полномасштабным наступлением ВС Азербайджана с целью полного освобождения оккупированного Нагорного Карабаха. Это противоречит словам человека, которого, мягко говоря, сложно заподозрить в незнании войны или в симпатиях к азербайджанцам. Речь идет об интервью армянского генерала, ветерана первой карабахской войны Аркадия Тер-Тадевосяна, на которое мы ссылались в начале данного материала. Вот что по этому поводу говорит Тер-Тадевосян: «По моему мнению армянские СМИ неправильно освещают эти события. Они везде распространяют официальные сообщения о том, что это широкомасштабные агрессивные действия Азербайджана против Армении. Все официальные лица, включая Министерство обороны. Но это же не 1945 год, чтобы противник наступал танками и пехотой. Уже 2016 год и мы имеем возможность изучить опыт югославских событий, «Бури в пустыне», т.е. каждое время диктует свои условия ведения войны. По мнению военных экспертов, уже идет шестой, седьмой, восьмой этап развития военной науки, военного искусства. В чем эти наука и искусство заключаются? В том, что любая сторона, которая нападает, в первую очередь ведет огневую подготовку — ракетно-артиллерийский обстрел. Например, Грузия во время наступления на Южную Осетию наносила аналогичные удары. То же самое мы видим везде. Но огневой подготовки как таковой не было. У противника были цели узнать, где находятся наши цели и средства, какие имеются возможности. Они добились своей цели. Дальнейшая их задача — они проработают все это, и потом сделают второй шаг. Да, мы отстояли героически свои позиции, вернули их обратно (интервью датировано 4 апреля 2016 года, в день когда Саргсян встречался с послами стран — членов ОБСЕ и говорил о «200 — 300 метрах», см. выше — авт.), это такое патриотическое начало присущее нам с первого дня образования нашего государства, добровольцы едут в массовом порядке… Но они своей цели добились, целью азербайджанской стороны было сымитировать крупномасштабное наступление, это называется разведка боем. Если бы это было полномасштабное наступление, то в первые дни наступления у противника вообще бы не было потерь, а у нас бы они были выше, и противник бы бомбил Карабах без остановки несколько дней, города, столицу, ракетами и артиллерией. Те ракетно-артиллерийские удары которые были не позволяют нам говорить о широкомасштабном наступлении азербайджанской стороны». Думаем, все сказано, по данному тезису дополнить нечего.

Второе — тезис о том, что потери армянской стороны были высоки, но армянская сторона, подготовившаяся к мощному контрнаступлению, была остановлена «предательской рукой Москвы». Этот тезис тоже сыплется в пух и прах, если мы вернемся к интервью Саргсяна от 17 мая. В словах Саргсяна, помимо подтверждения потери 800 га территорий, есть еще один любопытный момент. Вот он: «Поверьте, что наши Вооруженные силы были в состоянии восстановить статус-кво. Это был вопрос выбора –  стоило ли ради этих 800 га жертвовать жизнями 35 – 40 или еще 80 парней-патриотов?». Контекст сказанного говорит о том, что даже если Вооруженные силы Армении и «были в состоянии восстановить статус-кво», то контрнаступление, если оно вообще планировалось, не было начато не под давлением Москвы, а… по причине выбора, обусловленного страхом перед еще большими потерями. В противном случае Саргсян мог бы сделать намек словами «миролюбие», «давление посредников» или еще что-то в том духе, что проливало бы свет на позицию Еревана, не ставя вместе с тем под удар отношения военно-политического союза с Москвой. А вместо этого Саргсян фактически признал страх армянской стороны, да еще и стал врать о том, что «потерянные территории были буферной зоной и не имели значения». Еще один вопрос — если это был всего лишь буфер и он не имел значения, готовилось ли бы в таком случае армянское контрнаступление? Ответ очевиден. Тезис противоречит официальной позиции Еревана на самом высшем уровне сразу по нескольким составляющим.

Наконец третий тезис — перемирия и посредничества Москвы просила первой именно азербайджанская сторона, предвидя готовность армян к контрнаступлению. Опровержение данного тезиса логически привязано к опровержению первого и второго тезисов. Во-первых, азербайджанская сторона предложила, а не попросила, перемирие, и не в последний момент, а еще 3 апреля. «В ответ на настоятельные обращения международных структур и как результат миролюбивой политики государства Вооруженные силы Азербайджана в одностороннем порядке приостанавливают контратаки и ответные меры против неприятеля на оккупированных территориях и принимают решение начать организационные мероприятия по усилению обороны освобожденных территорий», говорилось в соответствующем заявлении пресс-службы Министерства обороны Азербайджана. Дата и тон заявления свидетельствуют о том, что все боевые задачи были выполнены уже к исходу первых полутора суток боев. И статус-кво Баку устраивал уже на тот момент. Во-вторых, армянская сторона утверждала, что перешла в контрнаступление еще на рассвете 3 апреля. Но, были и источники, сообщавшие об успешном армянском контрнаступлении еще 2 апреля. Другие источники, сообщали 4 апреля о том, что «армянские подразделения развивают успех, перейдя в контрнаступление в разных направлениях… армия обороны Карабаха добилась значительных успехов и вернула позиции (?! — авт.), захваченные противником». Как видно из нескольких примеров, начиная со 2 апреля, т.е. с первого дня боев, каждый день армяне сообщали об «успешном контрнаступлении», сопровождая данные сообщения ложной и по сей день не подтвержденной ни одной фотографией или видеокадром статистикой о«десятках сгоревших азербайджанских танков» и т.д. При этом все ссылались на Министерство обороны в Ереване. И опять же, информация о том что армянские силы «вернули утраченные позиции» никак не вяжется с признанием Саргсяна от 17 мая. Короче, какой-то эмпирический бардак получается с этим контрнаступлением.

Да, армянская сторона может еще привести неуклюжий контраргумент о том, что речь идет не о готовившемся, а уже состоявшемся 2-4 апреля успешном для армян контрнаступлении, и именно поэтому 3 апреля азербайджанская сторона попросила перемирия, сохранив за собой после отступления эти самые 800 га, что было утром 5 апреля соблюдено при поддержке Москвы. Но снова  это не вяжется с армянскими сообщениями о потерях азербайджанской стороны в технике — если бы армянская сторона «освободила» бы какие-то территории, то у армянской пропаганды было бы сегодня на руках гораздо больше документальных свидетельств азербайджанских потерь, нежели фотографии и видео группы убитых азербайджанских спецназовцев в количестве не больше шести или семи человек под Талышем, и останков сбитого азербайджанского вертолета. Ведь что-то, ну хотя бы несколько азербайджанских танков, или БМП, или БТР или что то еще должно было остаться на «освобожденной» армянами территории! Тишина…

Такой вот миф о «похищенной победе». И еще. Сразу же после 5 апреля армянская сторона начала масштабную чистку в руководстве Вооруженных сил. Сначала были уволены замминистра обороны Армении, ответственный за материально-техническое обеспечение, Алик Мирзабекян, начальник службы связи генерал-майор Комитас Мурадян и начальник разведупра Генштаба Армении генерал-майор Аршак Карапетян. Позже был арестован начальник автотранспортной службы ВС Армении Давид Абраамян. Это лишь то, что в открытых источниках. Поиски виноватых, по имеющимся признакам, продолжаются. Но лично нам известен только один случай из военной истории, когда сторона, одержавшая победу, начала чистки в высшем командовании, усвоив уроки ошибок успешных боевых действий. Это случай с израильтянами после победы в войне 1973 года. В конце этой короткой войны израильтяне вернули все потерянные в первые дни участки на Синае и Голанах, и, форсировав Суэц, вышли на подступы к Каиру на египетском, и к Дамаску на сирийском фронтах. Где, спрашивается, находились 5 апреля армянские подразделения? Под Тертером? У восточного въезда в Гянджу? На берегу Куры? Нет — они жались к Агдере под Мадагизом, и разбирались в хламе своих уничтоженных артбатарей под Гадрутом, а над ночным Ханкенди летали азербайджанские БПЛА! К тому же, победа израильтян в 1973 году была, мягко говоря, не совсем победа, или победа с несколькими серьезнейшими оговорками, прекрасно известными военным специалистам и историкам. Война октября 1973 года — это скорее исключение из правил, чем их подтверждение.

Однако вернемся к психологии социумов и тому что сейчас происходит в мозгах армян… После победы в первой карабахской войне армянское общество заключило с пришедшим к руководству страны карабахским кланом своего рода пакт. Суть данного пакта заключалась в том, что армяне будут терпеть положение экономических аутсайдеров на Южном Кавказе, тотальную потерю суверенитета во внешней, и частично во внутренней политике, изоляцию от всех без исключения инфраструктурных, транспортных и транспортно-энергетических проектов, затрагивающих регион, стремительную депопуляцию и эмиграцию наиболее трудоспособного и обороноспособного населения за рубеж (что в последние годы приобрело характер угрозы национальной безопасности), и многое другое, что совершенным образом девальвирует победу 1994 года. Взамен подразумевалось, что поздно или рано, или за счет того, что время будет играть в пользу оккупанта, или за счет внешних гарантий безопасности, или за счет усилий мирового армянства, или за счет всего этого вместе взятого, вопрос Нагорного Карабаха будет таки решен в пользу «государства — форпоста».

Сейчас, в 2016 году, можно что угодно говорить в пользу рациональности или иррациональности такой сделки между армянами как нацией и их военно-политической элитой. Не менее интересна и роль внешних акторов в осуществлении данного пакта. Армяне, хоть и являются умным, проницательным, и одаренным во многих отношениях народом, но роль мифов в армянском миропонимании очень велика, и в серьезной степени армянское общество осознало то, куда оно пришло, или где застряло, лишь приблизительно с сентября 2013 года. Т.е. с момента фактически насильственной интеграции Армении в структуры Евразийского союза. Этот момент более или менее совпадает со временем, когда медленное, но верное изменение военного баланса сил в пользу Азербайджана приобрело ярко выраженный характер. Оккупированные территории превратились для Армении в чемодан без ручки. А развернутая Азербайджаном гонка вооружений и война на истощение на передовой очень быстро стала приносить свои плоды, опять же в плане морально-психологического состояния армянского общества.

Какое то время были очень большие надежды на армянскую диаспору, в особенности на ту ее часть что находится за Западе. Но диаспоры не в силах функционировать в плане глобальной политики сами по себе, они сильно зависят от политических элит и обществ стран в которых живут. А с такой диаспорой как армянская все вообще сложней — такое ощущение, что кроме вопроса признания «геноцида армян» её в этом мире вообще ничего не интересует. Соответственно, в нынешней ситуации, когда Запад крайне пассивен на Южном Кавказе, а в плане влияния на ситуацию в Армении не имеет каких-либо действенных рычагов, надежды на диаспору себя не оправдывают.

Контекст ситуации на Ближнем Востоке, связанное с этим сближение Турции и России с одной стороны, и России, Ирана и Азербайджана с другой, еще более усугубляют ситуацию. И все это на фоне того, что Азербайджан в данный момент умудряется покупать современнейшие вооружения у России, Турции, Израиля, и с недавних пор Ирана — только очень хорошего качества дипломатия подкрепленная серьезной (не только финансовой) привлекательностью страны как партнера могут дать в результате столь диверсифицированный портфель военных закупок. Можно ли это сравнить с нынешним внешнеполитическим положением Армении, которую которую с сентября 2013 года кормят обещаниями о вот-вот скоро прибывающими из Москвы новыми«вундервафлями»? Вопрос риторический. Обратите также внимание на позицию союзников Армении по ОДКБ, Казахстана и Беларуси, в ходе апрельских боев.

Но отмеченный нами выше пакт все же соблюдался. До апреля 2016 года. До апреля 2016 года армянское общество верило в «непобедимый дух армянского воина». Да, явное и неосознаваемое только лишь маргиналами изменение баланса сил в пользу Азербайджана скрыть было невозможно. Но ведь "азербайджанцы — бараны". Ведь «азербайджанцы уже имели однажды оружия и техники больше чем мы». Ведь «мы армяне привыкли к лишениям, потерпим еще 20 лет, зато Карабах наш» и т.д. Апрель стал холодным душем. Армяне увидели, что все, во что они верили с 1994 года, оказалось настолько же прочным, насколько прочной оказалась возводимая в течение 22 лет и рассыпавшаяся за два дня боев хваленая линия Оганяна. За два дня боев. Силами двух мотострелковых бригад. Понимаете? К слову сказать, помимо общего успеха военных действий, в ходе апрельских боев азербайджанская сторона также осуществила две показательные акций психологического устрашения. Об этом или ничего, или намеками… Просто было необходимо «сломать некоторые стереотипы». Знакомый оборот?

Вот почему, когда не получилось наврать о том, что в апреле они победили, армянская сторона, как было выше описано, начала раскрутку мифа о «похищенной победе», кубик которого играет после апреля архиважную роль в искусственной и служащей кому угодно, только не интересам самого армянского народа, конструкции современной армянской политической мифологии. Учитывая сложившееся положение, эта конструкция, наряду со становящимися все более призрачными внешними гарантиями безопасности, является в данный момент тем единственным на чем держится армянская государственность.

Неизвестно верят ли, или поверят ли армяне в своем большинстве в этот бред. Возможно, поверят. Могут сделать вид, что поверили — и будут продолжать уезжать из страны. А возможно не успеют — апрель, как отмечалось, был лишь разведкой боем.

В завершение отметим, что помимо внутриполитической составляющей у «похищенной победы» есть важная, пока не совсем четко улавливаемая, но смертельно опасная для самих же армян сторона, она имеет внешнеполитическую окраску. Есть признаки того, что Ереван начал посылать на Запад определенные месседжи. Напомним, речь идет о якобы победе, «похищенной» именно Москвой. Пока рано делать на этот счет однозначные заявления. Но если выразиться предельно обще, то налицо определенные параллели в поведении армянского руководства в ходе последних событий вокруг группы «Сасна Црер», с его поведением во время протестов вокруг зверского убийства российским военнослужащим армянской семьи в Гюмри, и протестов «Электрик Ереван». Биографии некоторых участников группы «Сасна Црер» тоже наводят на ряд мыслей. Если происходит именно то о чем мы думаем, то это очень дорого может обойтись Армении в нынешнем ее положении, в нынешнем геополитическом контексте региона.