Вестник Кавказа

Посмертные атаки на Эдуарда Шеварднадзе

Олег Кусов

7 июля на 87-м году жизни умер бывший президент Грузии Эдуард Шеварднадзе Его дипломатическая карьера началась с перестройкой в СССР. В бытность Шеварднадзе главой советского МИДа завершилась "холодная война", нормализовались отношения Москвы и Вашингтона, Кремль дал согласие на объединение Германии, распалась организация Варшавского договора. В марте 1992 года Шеварднадзе вернулся в Грузию и возглавил Государственный совет, созданный после свержения президента Гамсахурдиа, а потом занял пост президента. Последние три года пребывания Шеварднадзе у власти оказались очень тяжелыми и для него, и для страны.
Этому незаурядному политику «Вестник Кавказа» посвящает серию статей.

После ухода из жизни Шеварднадзе, о нем сказано и написано много. Рассуждают те, кто хорошо знал политика, и просто эксперты, и те, кто не знал его лично, по сути никакими экспертами не являющиеся… Я отношусь к последним. Но мне тоже захотелось сказать об ушедшем политике. Желание это только усилилось после прочтения многих материалов о покойном.

Воочию я видел Шеварднадзе дважды. 27 августа 1996 года он приехал во Владикавказ на встречу с президентом Южной Осетии Людвигом Чибировым. Сам факт этот сегодня воспринимается как сенсация – он прямо противоположен действиям Михаила Саакашвили на посту президента в осетинском вопросе! То есть не бомбить ночью осетин, а поехать во Владикавказ для встречи с главой «юго-осетинских сепаратистов»! Конечно, Эдуард Амвросиевич видел жизнь гораздо глубже, чем его последователь Михаил Саакашвили: Кавказ – это не Америка! Но мы все тогда еще многого не понимали. Мы проявляли нетерпение и хотели, чтобы политики как можно быстрее расставили все точки над i. От каждой встречи мы ждали прорывных решений. Возможно, поэтому импульсивный Саакашвили в каких-то моментах выглядел более убедительным, чем степенный Шеварднадзе.

Приехав во владикавказский Дом искусств, Шеварднадзе сел в центре общего стола, спокойно выслушал приветственную и мудрую речь президента Северной Осетии Ахсарбека Галазова. После пришел черед Шеварднадзе – он заговорил своим негромким доверительным голосом, грустно посматривая на присутствующих своим привычным взглядом, наискосок. Мы, журналисты, ринулись к президенту Грузии, облепив его со всех сторон. Кто-то чуть ли не облокотился на его плечо, кто-то держался за спинку его стула. Я, стоя сзади над президентом, обвил своей рукой его голову, держа перед ней диктофон. Перед моими глазами была макушка головы президента, на которой я смог разглядеть большую светлую родинку. Только минут через десять какому-то члену грузинской делегации удалось вежливо оттеснить нас от Шеварднадзе, приговаривая: «Неудобно, ребята! Это же президент!» Мы отошли, оставив перед Шеварднадзе свои диктофоны, выставив их прямо на лежащие перед ним листки бумаги! Такое вольное поведение журналистов перед лидером стране было не случайным. Шеварднадзе с первого взгляда создавал впечатление интеллигентного и демократичного человека, подпускающего к себе людей на близкое расстояние – такого можно и по плечу похлопать и анекдот при нем рассказать. Но в тоже время к нему нельзя было относиться без уважения.

Второй раз я видел Шеварднадзе 22 ноября 2003 года на ступеньках Дома правительства Грузии, из которого его только что вытеснили революционеры во главе с Саакашвили, Жвания и Бурджанадзе. И опять такое же спокойствие во взгляде, ровный голос и грустный взгляд наискосок. И все это – в прямом эфире нескольких телекомпаний. Тогда вся жизнь Грузии протекала в прямом эфире. За Шеварднадзе приехали несколько военных «Хаммеров» с огромными пулеметами. От ужасающего вида боевых машин многим тогда людям на площади стало не по себе. Я сам интуитивно затаился за деревом, конечно, понимая, что такому пулемету любое дерево преградой быть не могло. Когда боевые машины увезли президента без выстрелов, собравшиеся на площади облегченно вздохнули. Шеварднадзе отказался от силового подавления оппонентов. Хотя, конечно же, еще располагал влиянием на военных. А как бы на его месте могли поступить другие? Ну, хотя бы Борис Ельцин образца 1993 года?

В те дни президент России Владимир Путин заявил: «Шеварднадзе никогда не был диктатором». И это была очень точная оценка тогдашнего президента Грузии.

* * *

Как и положено значительной фигуре, Эдуард Шеварднадзе часто подвергался атакам оппонентов при жизни. Не могут многие из них сдержать себя и после его кончины. Большинство обвинений в адрес Шеварднадзе непонятны даже таким сторонним людям, как я. Не имею в виду Берлинскую стену или 34 тысячи квадратных мил в Беринговом море – такие вопросы министр иностранных дел самолично не решал. Обвиняют Шеварднадзе и за то, к чему он вообще отношения не имел.

К примеру, эксперт из Тбилиси на одном из русскоязычных американских сайтов утверждает, что именно при Шеварднадзе «грузинский народ обленился, обожрался и полностью потерял всякое соприкосновение с реальной жизнью». Допустим, Шеварднадзе можно не любить, но зачем оскорблять свой народ? Что же это за народ такой, если одному человеку удается его развратить за очень короткий исторический промежуток времени? Если в ЦК КПСС люди не хотели жить на зарплату и поощряли коррупцию по всей стране, а не только на Кавказе, вину нужно разделить на всех участников процесса. Взятки тогда в Москву свозились со всех бескрайних просторов страны – в разных пропорциях, конечно. Хотим мы того или нет, но коррупция стала частью советского государственного механизма, начиная с 60-х годов прошлого века. Коррупция – явление позорное, она развращает людей, но в создавшихся условиях она и позволяла выживать территориям. Уж если искать сегодня истоки государстворазрушительной советской коррупции, то не в Грузии, в других местах. Но эксперт из Тбилиси предлагает за все ответить Шеварднадзе.

Другой миф, запущенный тем же сайтом, - Шеварднадзе в свое время позволил Москве построить Транскавказскую автомагистраль, способствующую всплеску осетинского сепаратизма в годы крушения СССР. Мол, не было бы туннеля, сидели бы осетины при Гамсахурдиа молча, не рыпались, слушая по телевизору бесноватые заявления типа «Грузия – для грузин!», «Мы пойдем по Осетии и пусть осетины либо покорятся и станут грузинами, либо, если они так любят русских, уходят из Грузии в Россию». Очень циничная тема, обернувшаяся большой кровью и для осетин, и для грузин. Но к Шеварднадзе она не имеет прямого отношения. Более того, давайте вспомним – именно он остановил развязанную Гамсахурдиа войну в Южной Осетии. Гамсахурдиа, будучи лидером, послал в Цхинвал милицию и военных, а Шеварднадзе поехал в этот город сам, вышел из машины в центре города, поговорил с людьми – в тот день его, правда, свои же обстреляли из артиллерии. Получается, что и Гамсахурдиа, и Саакашвили рассматривали решение югоосетинской проблемы только с позиции силы. В итоге они и потеряли этот регион. При Шеварднадзе межнациональная рана медленно, но затягивалась, происходило реальное сближение народов. А что касается ТрансКАМа, то история оставила ему всего лишь роль созерцателя строительства дороги. Грузинскую республику Шеварднадзе возглавил в 1972 году. Вопрос о перевальной дороге был решен в середине 1960-х годов на уровне Генсека ЦК КПСС. Руководители Северной Осетии добивались этого строительства с 30-х годов прошлого века. Прорвать сопротивление Тбилиси северо-осетинскому обкому удалось при помощи тогдашнего министра обороны СССР Родиона Малиновского и командующего войсками Северо-Кавказского округа генерала армии Исса Плиева. В Грузии еще правил товарищ Василий Мжаванадзе. Главной целью ТрансКАМа было экономическое развитие Юго-Осетинской области, по многих показателям отстающей от других регионов республики, тем более от помпезного Тбилиси. Коммунистические власти ГССР уготовили Юго-Осетинской области участь угасающей территории. Перевальная дорога должна была оживить экономику этого региона. Но не успела – началась перестройка с перестрелками, и ТрансКАМ спас жизни десяткам тысяч южных осетин, убежавших от вооруженных звиадистов.

Роль адвоката Эдуарда Шеварднадзе – не моя. Найдутся и более компетентные защитники, как и хулители. Но при решении многих жизненных вопросах я люблю обращаться к поэзии Пушкина, который успел высказаться и о доли политика в обществе устами Бориса Годунова: «Живая власть для черни ненавистна… Ах! чувствую: ничто не может нас среди мирских печалей успокоить; ничто, ничто... едина разве совесть».

14990 просмотров