Американские проблемы Ближнего Востока

Одной из отличительных черт президентского переходного периода в Соединенных Штатах считается всеобъемлющий пересмотр политики, направленный на определение того, что стоит сохранить, а что устранить или изменить. Избранный президент Дональд Трамп готов к изменениям. Некоторым политическим решениям США, похоже, даже не суждено быть рассмотренными. Судьба Транстихоокеанского партнерства двенадцати стран уже решена, так как Трамп заверяет общественность, что отложит эту сделку, принятую, но не ратифицированную Сенатом США, в свой первый день пребывания на президентском посту. Это плохо, так как ТТП могло бы привести к революции в сфере прав интеллектуальной собственности и повысить прозрачность до беспрецедентного уровня при одновременном снижении тарифных и нетарифных барьеров. Кажется маловероятным, что в этом отношении Трамп изменит свой курс.

Новоизбранный президент США мало сделал после своей победы для того, чтобы успокоить растущее беспокойство как в США, так и за рубежом. Авторы Project Syndicate объясняют, почему тревоги оправданы. Но планируются и позитивные изменения. Речь идет о Ближнем Востоке. Поступательный подход к региону, применяемый двумя последними администрациями, Джорджа Буша и Барака Обамы, привел к тому, что США не в состоянии идти в ногу с событиями.

Администрация Обамы, например, часто колебалась в отношении расширения своей роли, пытаясь предугадать время, когда США не увязнут в регионе. Тем не менее Обама понимает ценность поддержания последовательной позиции в Ираке - то, что его критики часто не признают.

Буш, который втянул США в войну в Афганистане и Ираке, в 2008 году подписал соглашение о статусе сил, по условиям которого, у него было три года, чтобы вывести все американские войска с территории Ирака. Иракские политики не согласились бы отложить этот срок на условиях, которые могли бы быть одобрены американским народом. Можно только представить реакцию Конгресса США, в том числе тех, кто хотел сохранить американские войска в Ираке также как в свое время в  Германии или Японии, если бы администрация Обамы согласилась на требование Ирака о том, чтобы американские военные предстали перед иракским судом. 

У администрации Обамы не оставалось другого выбора, кроме как вывести американские войска и осознать свою вину. Однако после того как вывод войск был завершен, борьба в регионе только обострилась, и конфликт постепенно начал распространяться на все большую территорию.

Трамп и его команда теперь должны серьезно подумать над тем, что произошло на Ближнем Востоке, и что с этим делать. Это потребует не только исследования проблем в масштабах всего региона, таких как, например, суннитский радикализм, но и тщательного рассмотрения двусторонних отношений со странами региона.

Нужно начать с рассмотрения распространения суннитского радикализма из Аравийского полуострова. Речь идет и о Саудовской Аравии, и о других странах Персидского залива. Несмотря на то, что экстремистские группы традиционно получают финансирование с полуострова, будет нецелесообразным просто обвинить саудовцев во всех бедах на Ближнем Востоке и наказать их. США в настоящее время более самодостаточны в плане обеспечения энергоресурсами, благодаря сланцевой нефти и газу, но среди их союзников в Европе дела обстоят иначе. Будет ли более жесткая позиция по отношению к Саудовской Аравии действительно в интересах Америки?

Также неразумно винить шиитов, которые во многих отношениях - жертвы натиска суннитского радикализма. Трезво оценивающий реальность иракский лидер Нури аль-Малики, который занимает пост премьер-министра Ирака уже на протяжении трех сроков, возможно, и не пользуется популярностью среди суннитов страны, но это лишь одна из причин, почему суннитский радикализм сохраняется в государстве. Другая причина заключается в том, что некоторые представители суннитского меньшинства Ирака отказались принять свой статус единственного суннитского сообщества в арабском Ближнем Востоке, живущего под руководством шиитского большинства.

Сирия - основная проблемная точка сложной социально-политической динамики региона. Гражданская война разгорелась не только потому, что «безжалостный диктатор» подавлял стремления демократически настроенной оппозиции. Скорее всего, это многосторонний конфликт, в котором не так-то просто найти “хороших парней“.

ИГИЛ, безусловно, является врагом номер один, и Трамп уже признал его таковым. Но ликвидация ИГИЛ не только в Мосуле, но и во всем мире, потребует вдумчивого и тонкого подхода. Создаваемая Трампом команда национальной безопасности, кажется, не понимает этого.

К тому же, победа над ИГИЛ будет только первым шагом. Администрация Трампа будет иметь дело с внешними сторонами, участвующими в сирийском конфликте. Например, ему необходимо будет разработать эффективную политику по отношению к Турции, члену НАТО со значительными интересами в Сирии, которые время от времени вступают в конфликт с американскими интересами. Турецкая демократия переживает не лучший период, а лидеры страны менее заинтересованы в евроатлантизме, чем в восстановлении вековых претензий на Ближнем Востоке, и США необходим тактичный подход к ним.

Есть еще и Иран. Произойдет ли сворачивание ядерного соглашение с Тегераном, как того хотят многие сторонники новой администрации США, способствовать ослаблению кризиса на Ближнем Востоке? Иран не может в значительной мере повлиять на преодоление кризиса в регионе, но если США откажутся от этой страны, то она может легко усугубить положение.

США будет также необходимо пересмотреть свою политику в отношении Египта, который до недавнего времени принимал серьезное участие в дипломатических усилиях в регионе. Безопасность Израиля во многом зависит от Египта, который поддерживает мирный процесс с Палестиной. Хотя процесс и нельзя назвать успешным, он может ухудшиться еще больше.

Администрация Трампа часто подчеркивает свое стремление ориентироваться на внутреннюю политику и ставить США на первый план во внешней политике, но она не сможет избежать решения проблем на Ближнем Востоке. Остается надеяться, что Трамп будет руководствоваться конструктивным подходом.